Поп

Поп

[Смиренный сочинитель сказки ceй]
В иных местах поделал варианты
Для дам, известных строгостью своей,
Но любящих подобные куранты.

I

Бывало, я писал стихи — для славы,
И те стихи, в невинности моей,
Я в божий мир пускал не без приправы
«Глубоких и значительных» идей…
Теперь пишу для собственной забавы
Без прежних притязаний и затей —
И подражать намерен я свирепо
Всем… я на днях читал Pucelle и Beppo.

II

Хоть стих иной не слишком выйдет верен,
Не стану я копаться над стихом;
К чему, скажите мне на милость? Скверен
— зато как вольно под пером
Кипят слова… внимайте ж! я намерен —
Предупредив читательниц о том —
Предаться (грязная[85] во мне природа!)
Похабностям[86] различнейшего рода.

III

Читатели найдутся. Не бесплодной,
Не суетной работой занят я.
Меня прочтет Панаев благородный
И Веверов любезная семья;
Белинский посвятит мне час свободный,
И Комаров понюхает меня…
Языков сам столь влажной, столь приятной
Меня почтит улыбкой благодатной.

IV

[Ну — к делу! Начинайся, пышный эпос, —
Пою попа соседа, попадью,
Ее сестру… Вы скажете: «Нелепо-с
Воспеть попов»… но я попов пою;
Предмет достойный эпоса — не репа-с
… но что я говорю?
И мне ли, мне ль при жизни Комаришки
В политику пускаться, вроде Жижки?]

V

Итак, друзья, я жил тогда на даче,
В чухонской деревушке, с давних пор
Любимой немцами… Такой удаче
Смеетесь вы… Что делать! Мой позор
Я сам глубоко чувствовал — тем паче,
Что ничего внимательный мой взор
Не мог открыть в числе супруг и дочек
Похожего на лакомый кусочек.

VI

Вокруг меня — всё жил народ известный:
Столичных немцев цвет и сок. Во мне
При виде каждой рожи глупо-честной
Кипела желчь. Как русский — не вполне
Люблю я Честность… Немок пол прелестный
Я жаловал когда-то… но оне
И холодны, как ранние морозы.

VII

И я скучал, зевал и падал духом.
Соседом у меня в деревне той
Был — кто же? поп, покрытый жирным пухом,
С намасленной, коротенькой косой,
С засаленным и ненасытным брюхом.
Попов я презираю всей душой…
Но иногда — томим несносной скукой —
Травил его моей легавой сукой.

VIII

Но поп — не поп без попадьи трупёрдой,
Откормленной, дебелой… Признаюсь,
Я человек и грешный и нетвердый
И всякому соблазну поддаюсь.
Перед иной красавицею гордой
Склоняюсь я — но всё ж я не стыжусь
Вам объявить (известно, люди слабы…):
Люблю я мясо доброй русской бабы.

IX

А моего соседушки супруга
Была ходячий пуховик — ей-ей…
Явилось тотчас множество затей;
Сошелся я с попом — и спился с круга
Любезный поп по милости моей;
И вот — пока сожитель не проспится,
В блаженстве я тону, как говорится.

X

Так что ж?.. скажите мне, какое право
Имеем мы смеятьсянад таким
Блаженством? Люди неразумны, право.
В ребяческие годы мы хотим
Любви «святой, возвышенной» — направо,
Налево мы бросаемся… кутим…
Потом, угомонившись понемногу,
Кого-нибудь <…> — и слава богу![87]

XI

Но Пифагор, Сенека и Булгарин
И прочие философы толпой
Кричат, что человек неблагодарен,
Забывчив… вообще подлец большой…
Действительно: как сущий русский барин,
Я начал над злосчастной попадьей
… и на мою победу
Сам намекал почтенному соседу.

XII

Но мой сосед был человек беспечный.
Он сытый стол и доброе вино
Предпочитал «любови скоротечной»,
Храпел — как нам храпеть не суждено.
Уж я хотел, томим бесчеловечной
Веселостью, во всем сознаться… но
Внезапная случилась остановка:
Друзья… к попу приехала золовка.

XIII

Сестра моей любовницы дебелой —
В разгаре жизни пышной, молодой,
О господи! — была подобна спелой,
Душистой дыне, на степи родной
Созревшей в жаркий день. Оторопелый,
Я на нее глядел — и всей душой,
Любуясь этим телом полным, сочным,
Я предавался замыслам порочным.

XIV

Стан девственный, под черными бровями
Глаза большие, звонкий голосок,
Жемчужины — не зубки, свежих щек
Румянец, ямки на щеках, местами
Под белой, тонкой кожицей жирок —
Всё в ней дышало силой и здоровьем…
Здоровьем, правда, несколько коровьим.

XV

Я некогда любил всё «неземное»,
Теперь — напротив — более всего
Меня пленяет смелое, живое,
Веселое… земное существо.
Таилось что-то сладострастно-злое
В улыбке милой Саши…[88] Сверх того
Короткий нос с открытыми ноздрями
Не даром обожаем <…>[89]

XVI

Я начал волочиться так ужасно,
Как никогда — ни прежде, ни потом
Не волочился… даже слишком страстно.
— но с трудом
Всего достигнешь… и пошли прекрасно
Мои делишки… вот — я стал о том
Мечтать: когда и как?.. Вопрос понятный,
Естественный… и очень деликатный.

XVII

Уж мне случалось, пользуясь молчаньем,
К ее лицу придвинуться слегка —
И чувствовать, как под моим лобзаньем
Краснея, разгоралася щека…
И губы сохли… трепетным дыханьем
Менялись мы так медленно… пока…
Но тут напротив воли, небольшую —
Увы! — поставить должен запятую.

XVIII

Все женщины в любви чертовски чутки…
(Оно понятно: женщина — раба.)
И попадья злодейка наши шутки
Пронюхала, как ни была глупа.
Она почла, не тратив ни минутки,
За нужное — уведомить попа…
Но как она надулась — правый боже!
«<…> ее? Так что же!»[90]

XIX

Но с той поры не знали мы покоя
От попадьи… Теперь, читатель мой,
Ввести я должен нового героя.
И впрямь: он был недюжинный «герой»,
«До тонкости» постигший тайны «строя»,
«Кадетина», «служака затяжной»
(Так лестно выражался сам Паскевич
О нем) — поручик Пантелей Чубкевич.

XX

Его никто не вздумал бы Ловласом
Назвать… огромный грушевидный нос
Торчал среди лица, вином и квасом
Раздутого… он был и рыж и кос —
И говорил глухим и сиплым басом:
Ну, словом: настоящий малоросс!
Я б мог сказать, что был он глуп как мерин
Но лошадь обижать я не намерен.

XXI

Его-то к нам коварная судьбина
Примчала… я, признаться вам, о нем
Не думал — или думал: «Вот скотина!»
Я завернул… о гнусная картина!
Поручик между Сашей и попом
Сидит… перед огромным самоваром —
И весь пылает непристойным жаром.

XXII

Перед святыней сана мы немеем…
А поп — сановник; я согласен; но…
Сановник этот сильно — подшефеем…
(Как слово чисто русское, должно
«Шефе» склоняться)… попадья с злодеем
Поручиком, я вижу, заодно…
И нежится — и даже строит глазки,
И расточает «родственные» ласки.

XXIII

И под шумок их речи голосистой
На цыпочках подкрался сзади я…
А Саша разливает чай душистый,
Молчит — и вдруг увидела меня…
И радостью блаженной, страстной, чистой
Ее глаза сверкнули… О друзья!
Тот милый взгляд проник мне прямо в душу…
«Сорву ж я эту грушу!..»

XXIV

Не сватался поручик безобразный
Пока за Сашей… да… но стороной
Он толковал о том, что к «жизни праздной
Он чувствует влеченье… что с женой
Он был бы счастлив!.. Что ж? он не приказный
Какой-нибудь!..» Притом поручик мой,
У «батюшки» спросив благословенья,
Вполне достиг его благоволенья.

XXV

«Но погоди ж, — я думал, — друг любезный!
О попадья плутовка! погоди!
Мы с Сашей вам дадим урок полезный —
Жениться вздумал!!.. Время впереди,
Но всё же мешкать нечего над бездной».
Я к Саше подошел… В моей груди
Кипела кровь… поближе я придвинул
Мой стул и сел… Поручик рот разинул.

XXVI

Но я, не прерывая разговора,
Глядел на Сашу, как голодный волк…
… «Что это? так скоро!
Куда спешите?» — Мягкую, как шелк,
Я ручку сжал. «Вы не боитесь вора?..
Сегодня ночью…» — «Что-с?» — но я умолк —
Ее лицо внезапно покраснело…
И я пошел и думал: ладно дело!

XXVII

А вот и ночь… торжественным молчаньем
Исполнен чуткий воздух… мрак и свет
Слилися в небе… Долгим трепетаньем
Трепещут листья… Суета сует!
Какой же я неопытный «поэт»!
Скажу без вычур — ночь была такая,
Какой хотел я: тёмная, глухая

XXVIII

… Время… Торопливо
Прошел я в сад к соседу… под окном
Я стукнул… растворилось боязливо
Окошко… Саша в платьице ночном,
Вся бледная, склонилась молчаливо
… — «Я вас пришел просить»… — «О чем?
Так поздно… ах! Зачем вы здесь? скажите?
Как сердце бьется — боже… нет! уйдите»…

XXIX

«Зачем я здесь? О Саша! как безумный
Я вас люблю»… — «Ах, нет — я не должна
»… — «Дайте ж руку»… Ветер шумный
Промчался по березам. — Как она
Затрепетала вдруг!!.. Благоразумный
Я человек — но плоть во мне сильна,
А потому внезапно, словно кошка,
… вскарабкался в окошко.

XXX

«Я закричу», — твердила Саша… (Страстно
Люблю я женский крик — и майонез.)
Бедняжка перетрусилась ужасно —
А я, злодей! развратник!.. лез да лез.
— «Я разбужу сестру — весь дом»… — «Напрасно»…
(Она кричала — шёпотом.) — «Вы бес!»
— «Мой ангел, Саша, как тебе не стыдно
Меня бояться… право, мне обидно».

XXXI

Она твердила: «Боже мой… о боже!»
— не противилась, но всем
Дрожала телом. Добродетель всё же
Не вздор — по крайней мере не совсем.
Так думал я. Но «девственное ложе»,
Гляжу, во тьме белеет… О зачем
Я Сашу посадил на край кроватки.

XXXII

К ее ногам прилег я, как котенок…
Она меня бранит, а я молчок —
И робко, как наказанный ребенок,
Целую, то колено… Ситец тонок —
А поцелуй горяч… И голосок
Ее погас, и ручки стали влажны,
Приподнялось и горло — признак важный!

И близок миг… над жадными губами
Едва висит на ветке пышный плод…
Подымется ли шорох за дверями,
Она сама рукой зажмет мне рот…
… И крупными слезами
Сверкает взор испуганный… И вот
Она ко мне припала, замирая,
На грудь… и, головы не подымая,

XXXIV

Мне шепчет: «Друг, ты женишься?» Рекою
«Обманешь… бросишь»… — «Солнцем и луною
Клянусь тебе, о Саша!»… Расплелись
Ее густые волосы… змеею
Согнулся тонкий стан… — «Ах, да… женись»…
И… мой рассказ мне продолжать неловко.

XXXV

Читатель милый! Смелый сочинитель
Вас переносит в небо. В этот час
Плачевный… ангел, Сашин попечитель,
«Вот-те раз!»
И вдруг к нему подходит Искуситель:
— «Что, батюшка? Надули, видно, вас?»
Тот отвечал, сконфузившись: «Нисколько!
Ну смейся! зубоскал!.. подлец — и только».

XXXVI

Готово… то есть — кончено… вполне.
Бедняжка то вздыхала — так уныло…
То страстно прижималася ко мне,
То тихо плакала… В ней сердце ныло.
— и в грустной тишине,
Склоняясь над обманутым ребенком,
Я прикасался к трепетным ручонкам.

XXXVII

«Прости меня, — шептал я со слезами, —
»… — «Господь тебе судья»…
Так я прощен!.. (Поручика с рогами
Поздравил я.) — ликуй, душа моя!
Ликуй — но вдруг… о ужас!! перед нами
В дверях — с свечой — явилась попадья!!
Такого не случалось происшествья!

XXXVIII

При виде раздраженной Гермионы
Сестрица с визгом спрятала лицо
… Я растерялся… Панталоны
Найти не мог… отчаянно в кольцо
Свернулся — жду… И крики, вопли, стоны,
Как град — и град в куриное яйцо, —
Посыпались… В жару негодованья
— приятные созданья.

XXXIX

«Антон Ильич! Сюда!.. Содом-Гоморра!
Вот до чего дошла ты, наконец,
Развратница! Наделать мне позора
Приехала… А вы, сударь, — подлец!
— умора!..
И тот кому ты нравишься, — глупец,
Картежник, вор, грабитель и мошенник!»
Тут в комнату ввалился сам священник.

XL

«А! ты! Ну полюбуйся — посмотри-ка,
— что? что, старый гусь?
Не верил мне? Не верил? ась?.. Поди-ка
Теперь — ее сосватай… Я стыжусь
Сказать, как я застала их… улика,
Чай, налицо» (…in naturalibus —
— «измята вся постелька!»
Служитель алтарей был пьян как стелька.

XLI

Он улыбнулся слабо… взор лукавый
Провел кругом… слегка махнул рукой
И пал к ногам супруги величавой,
Как смелый витязь падает со славой
За край — хотя подлейший, но родной, —
Так пал он, поп достойный, но с избытком
Предавшийся крепительным напиткам.

XLII

… И в самом деле
Пренеприятный случай! Я меж тем
Спокойно восседаю на постеле.
«Извольте ж убираться вон…» — «Зачем?»
— «Уйдете вы?»… — «На будущей неделе.
Всегда — пока я сыт; и ем я много»…
Но Саша мне шепнула: «ради бога!..»

XLIII

Я тотчас встал. «А страшно мне с сестрицей
Оставить вас»… — «Не бойтесь… я сильней»…
— «Эге! такой решительной девицей
Я вас не знал… но вы в любви моей
Не сомневайтесь, ангелочек». Птицей
Я полетел домой… и у дверей
Я попадью таким окинул взглядом,

XLIV

Как человек, который «взнес повинность»,
Я спал, как спит наевшийся порок
И как не спит голодная невинность.
Довольно… может быть, я вас увлек
— и вам понравилась «картинность»
Рассказа — но пора… с усталых ног
Сбиваю пыль: дошел я до развязки
Моей весьма не многосложной сказки.

XLV

Что ж сделалось с попом и с попадьею?
Вступила в брак с чиновником. Зимою
Я был у них… обедал — точно, да.
Она слывет прекраснейшей женою
И недурна… толстеет — вот беда!
Эта́же, в нумере пятьсот двадцатом.

Примечания

Печатается по беловому с поправками автографу — ГПБ, архив И. С. Тургенева, № 2.

Тургенев И. С. Поп, поэма. С предисловием и примечаниями Н. Л. Бродского. М., 1917.

В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Сочинения, –98.

Дата под текстом автографа: «16-го июня 1844. Парголово».

Отрывки из поэмы печатались: в кн. «XXV лет. 1859–1884. Сборник, изданный комитетом Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым». СПб., 1884, с. 591–592, под заглавием «Строфы из поэмы» (строфы I–III, V, VI и первый стих строфы VII) и в первом собрании стихотворений И. С. Тургенева. СПб., 1885, с. 223–224, под заглавием «Отрывок из неизданной поэмы» (эпиграф, строфы I–III, V–VII, с цензурным исключением в тексте самого слова «поп»). В журнале «Русская старина» (1885, т. 48, с. 425–427) А. В. Смирновым напечатан пересказ поэмы с отрывками текста.

За границей поэма была напечатана впервые полностью в 1887 г. в Женеве (Тургенев éditeur. Женева, 1887) со следующим предисловием издателя: «Отрывки из этой поэмы, написанной Тургеневым в дни ранней молодости, были напечатаны в „Русской старине“. Печатаем ее всю, как историко-литературный документ».

Об этом и других изданиях в Женеве и Берлине см.: Вольная русская печать в Российской «Публичной библиотеке» / Под ред. В. М. Андерсона. Пг., 1920, с. 162.

Автограф представляет собой беловую рукопись с большим количеством авторских поправок.

Варианты по своему характеру не однородны. Часть из них отражает процесс работы над текстом в поисках наиболее выразительной редакции, другая же часть представляет собою параллельные варианты некоторых наиболее фривольных мест. Последние приведены в виде подстрочных сносок в тексте.

Такая параллельность редакций является своеобразным композиционным приемом. Возможно, что эти вторые редакции возникли, когда рукопись стала распространяться среди друзей Тургенева. В тот же период, видимо, была вычеркнута автором строфа IV, содержащая острый антиклерикальный выпад. В настоящем издании эта строфа сохраняется в составе основного текста, но заключена в редакторские скобки.

В 1910 году, вскоре после выхода берлинского издания поэмы, в русской печати появилось сообщение, что поэма «Поп» написана не Тургеневым, a M. H. Лонгиновым, Тургенев же якобы только переписал лонгиновскую поэму, «сделав в отдельных словах ее небольшие поправки» (Гутьяр Н. М. Хронологическая канва для биографии И. С. Тургенева. — В кн.: Сборник Отделения русскою языка и словесности Академии наук. СПб., 1910, т. 87, № 2, с. 8 и 127). Эта точка зрения встретила тогда же отрицательную оценку в критике (см. рецензию В. Е. Чешихина-Ветринского на «Русские пропилеи». — BE, 1916, № 1, с. 445).

Поэма Тургенева «Поп» чаще всего воспринималась только как эротическая шутка писателя. Этому прежде всего способствовало ироническое вступление к поэме, где сам автор рекомендует свое создание как забаву, лишенную каких-либо «глубоких и значительных идей». Но история публикации поэмы свидетельствует о том, что произведение это представляло известный общественный интерес прежде всего своей антиклерикальной направленностью. О том, насколько эта тема была остра и неприемлема в условиях русской цензуры, ярче всего говорит публикация в 80-х годах нескольких отрывков из поэмы, в которых тщательно исключались упоминания о действующих лицах. Зато, как и другие русские запрещенные тексты, поэма охотно печаталась за границей. Сам Тургенев, как уже говорилось выше, вопреки мыслям, высказанным в первых строфах поэмы, в IV, зачеркнутой затем, строфе ставит знак равенства между понятиями «петь попов» и «в политику пускаться».

Поэма Тургенева имеет еще один аспект, отличающий ее от литературной безделки. В иронической манере, напоминающей лермонтовскую «Сказку для детей», Тургенев декларирует свой отход от романтической эстетики. Он живописует героиню подчеркнуто реалистическими красками, противопоставляя естественную и грубоватую ее красоту, красоту здоровья и силы, «неземным» идеалам романтической литературы (строфа XV). Самый сюжет поэмы подчеркнуто противопоставлен понятию «святой и возвышенной любви» (определение это заключено автором в кавычки, как и другие, ему аналогичные).

Природа комического в поэме «Поп» отчасти зависима от традиций Гоголя (см. об этом: Рот Т. А. Поэма И. С. Тургенева «Поп». — Уч. зап. Моск. пед. ин-та им. В. И. Ленина. 1964, № 231, с. 331–334).

…куранты — здесь в смысле французского арготического courant — «штука», «предмет».

Ст. 1–4. Ироническая самооценка Тургенева относится к написанным им ранее поэмам «Параша» (1843), «Разговор» (1844) и лирике этих лет, насыщенной актуальной общественной проблематикой (см. примечания к названным произведениям).

Ст. 7–8. Поэма написана октавами, как «Домик в Коломне» Пушкина. В литературной манере поэмы «Поп» есть много общего как с этой поэмой Пушкина, так и с поэмами Лермонтова «Сашка» и «Сказка для детей». Сам Тургенев ссылается как на литературный образец на сатирическую поэму Вольтера «Pucelle» («Орлеанская девственница») и шуточную поэму Байрона «Верро» («Беппо»). Оба эти произведения, отличаясь нескромностью сюжетов, имели в то же время острое политическое содержание, первое — в силу своей антиклерикальной направленности, второе — благодаря обличительному тону авторских публицистических отступлений, обильно насыщающих текст. С поэмой Байрона схож у Тургенева и ряд художественных деталей. В частности, строфа VIII текстуально родственна строфе XLV поэмы Байрона.

Что касается поэмы Вольтера «Орлеанская девственница», то оценка ее, подчеркивающая интерес Тургенева не к эротическим моментам, а к политическому содержанию сатиры Вольтера, содержится в письме Тургенева к П. Виардо от 23 июля (4 августа) 1849 г.

–23. В 1843–1844 гг. Тургенев часто встречался в Петербурге с В. Г. Белинским, И. И. Панаевым, М. А. Языковым и А. С. Комаровым. Об этих встречах и о названных лицах содержатся подробные сведения в воспоминаниях И. И. Панаева (см.: Панаев И. И. Литературные воспоминания. М., 1950, с. 103, 250, 260–262). Веверов любезная семъя... — Вероятно, речь идет о семье M. H. Вевер. к которой обращено одно из писем М. И. Глинки (М. И. Глинка. Литературное наследие. Л., 1953, т. II, с. 226). В письме В. П. Тургеневой к Н. С. и И. С. Тургеневым от 28 марта 1843 г. упоминаются некая «Веверша» и ее дочка, которым В. П. Тургенева оказывала материальную помощь (ГПБ, ф. 795, № 99, л. 274).

Комаришка — упомянутый выше АСКомаров, сотрудник «Современника», пансионский товарищ ИИПанаева и МАЯзыковаВ доме Комарова часто собирался петербургский кружок БелинскогоСлова Тургенева о пустившемся «в политику» Комарове находят объяснение в воспоминаниях ИИПанаева: «АСКомаров <…> выучивал наизусть либеральные стишки и декламировал их на дебаркадерах железных дорог и на гуляньях, бегал по знакомым с политическими новостями, хвастал тем, что он всё, что делается в Европе, узнает первым <…> приставал ко всем с своим либерализмом, вмешивался некстати во все разговоры политические, ученые и литературные…» (Панаев ИИУказсоч., с260)Сравнение Комарова с чешским политическим деятелем эпохи гуситских войн (начало XV в.) Яном Жижкой носит шутливый и случайный характер, но тем не менее любопытно, что в поэме, высмеивающей попа, Тургенев вспоминает именно такие произведения, как «Орлеанская девственница» Вольтера, и такое историческое лицо, как Ян Жижка, деятельность которого связана с язвестной антикатолической оппозицией в Праге.

Ст. 151. Имя генерал-фельдмаршала русской армии И. Ф. Паскевича, популярное в период войн России с Персией и Турцией в 20-е годы, а затем окруженное мрачным ореолом в связи с подавлением польского национально-освободительного движения, появилось в тексте поэмы только на последней стадии работы, когда Тургенев изменил рифму в черновой редакции предшествующего стиха (было: начальник — кардо-наковальник).

При виде раздраженной Гермионы — Гермиона — дочь спартанского царя Менелая и ЕленыТургенев имеет в виду бурную ревность Гермионы к Андромахе, изображенную в трагедии Еврипида «Андромаха» и в одноименной трагедии Расина.

85. легкая

86. Любезностям

87. Мы с кем-нибудь живем
Кого-нибудь мы любим, слава богу. 

89. Шалунами.

90. Зевая, поп ответил ей: «Так что же?»

Раздел сайта: