Исповедь
Печатается по автографу — ЦГИАЛ, ф. 1562, оп. 1, № 126.
Впервые опубликовано: т. 4, 1953, с. 165–166, там же факсимиле первой и последней страниц, с комментарием Э. Э. Найдича.
В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, СС, т. X, с. 67–68.
Стихотворение представляет собою гневное обличение духовно опустошенного, праздного и безвольного русского общества 1840-х годов. Тема размышлений о стремлениях и судьбах молодого поколения, волновавшая передовых людей того времени, сближает «Исповедь» с стихотворениями Лермонтова — «Дума» (1838), «И скучно, и грустно…» (1840); Некрасова — «Я за то глубоко презираю себя…» (1845), со многими высказываниями Белинского и Герцена. В творчестве самого Тургенева к «Исповеди» наиболее близки стихотворение «Толпа» и поэма «Разговор» (1844).
Но нам не тягостно молчанье… — Горькая ирония над покорностью общества жандармскому режимуПо словам Герцена, самым страшным злом в то время было «молчаливое замиранье», «гибель без вести», «мучения с платком во рту» (Герцен,
И разрушительные силы… — «Разрушительные силы» отрицания Тургенев воспринимал как силы, способствующие прогрессивному развитию общества— Смоб этом в статье о переводе «Фауста» (насттом, с207).
Как звери, мы друг другу чужды… — Стих представляет собою переосмысленную реминисценцию из стихотворения Лермонтова «Валерик» — «Душою мы друг другу чужды».
— Не сделав ровно ничего. — Разоблачение бездеятельности «лишних людей» (срс характеристикой Рудина и других героев подобного типа)«Разлад с действительностью — болезнь этих людей, — писал Белинский в статье „Русская литература в 1845 году.“ —…У всех на языке одна и та же фраза: „Надо делать! “ И между тем все-таки никто ничего не делает!» тIX, с381).