Вешние воды (Примечания)

Примечания

Источники текста

«Вешние воды». Беловой автограф, 224 с; после текста подпись и помета: Ив. Тургенев. Баден-Баден. Ноябрь 1871. Хранится в отделе рукописей Bibl Nat, Slave 76; описание см.: Mazon, p. 84; фотокопия — ИРЛИ,  219.

«Вешние воды. Повесть». Автограф наборной рукописи, 128 с.; после текста подпись и помета: Ив. Тургенев. Баден-Баден, 1871. Хранится в отделе рукописей Bibl Nat, Slave 76; описание см.: Mazon, — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, № 216.

ВЕ, 1872, № 1, с. 5–129.

Оттиск из ВЕ (полный текст повести), с авторской правкой. Хранится в ф. 509, оп. 1, ед. хр. 30.

Т, Соч, 1874, ч. 7, с. 173–324.

Т, Соч, 1880, –192.

Т, ПСС, 1883, т. 9, с. 37–208.

Впервые опубликовано: ВЕ, 1872, № 1, с подписью и пометой: Ив. Тургенев. Баден-Баден, 1871. Там же список опечаток (с. 430).

Т, ПСС, 1883 со следующими исправлениями по другим источникам:

Стр. 259, строка 15: «протянула руки» вместо «протянула руку» (по всем другим источникам).

«омрачали» вместо «омрачили» (по всем источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 261, строка 19: «повторила та» вместо «повторила она» (по беловому автографу и наборной рукописи).

«штуки» вместо «шутки» (по беловому автографу и наборной рукописи).

Стр. 282, строка 35: «не одобрил» вместо «не одобрял» (по беловому автографу и наборной рукописи).

Стр. 293, строка 18: «и запер» вместо «запер» (по всем источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 295, строки 11–12: «Вспомнила я» вместо «Вспомнила и» (по всем другим источникам).

Стр. 297, строка 27: «плечи» вместо «плечо» (по всем другим источникам).

Стр. 297, строка 29: «помчался прочь» вместо «промчался прочь» (по беловому автографу, наборной рукописи и ВЕ).

Стр. 297, строка 42: «вздрогнула» вместо «вздохнула» (по всем источникам до ).

Стр. 300, строки 20–21: «и голос» вместо «а голос» (по беловому автографу и наборной рукописи).

Стр. 310, строка 25: «не тотчас» вместо «не торопясь» (по беловому автографу и наборной рукописи).

«повторила» вместо «проговорила» (по всем источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 317, строки 40–41: «грело» вместо «горело» (по всем другим источникам).

«покачала» вместо «покачивала» (по всем источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 338, строка 33: «предполагал» вместо «предлагал» (по всем источникам до ).

Стр. 339, строка 21: «оставляю» вместо «оставлю» (по всем источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 341, строка 24: «подумал» вместо «думал» (по всем источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 356, строка 38: «и крестится» вместо «крестится» (по всем источникам до Т, Соч, 1880).

«прибавляла» вместо «прибавила» (по всем источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 375, строка 15: «повернула» вместо «повернулась» (по всем источникам до ).

Стр. 376, строка 4: «в сторону» вместо «на сторону» (по всем источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 376, строка 40: «Домой??» вместо «Домой!!» (по всем другим источникам).

Стр. 377, строка 12: «и шепнула: Эней?» вместо «и шепнула: Эней!» (по всем другим источникам).

Стр. 379, строка 18: «стоящему» вместо «стоявшему» (по беловому автографу и наборной рукописи).

–19: «тот ли это сад» вместо «тот ли этот сад» (по всем источникам до Т, Соч, 1880).

Тургенев находился в Париже, когда в Петербурге, в «Вестнике Европы», печаталась его повесть «Вешние воды». Он сильно запоздал с окончанием работы над рукописью, предназначавшейся для январского номера журнала, и по недостатку времени корректуры не могли быть присланы ему в Париж. Поэтому он в письмах к П. В. Анненкову от 26 ноября (8 декабря) и к М. М. Стасюлевичу от 27 ноября (9 декабря) 1871 г. поручил им наблюдение за изданием повести.

Получив чистые листы «Вешних вод», Тургенев послал Стасюлевичу список замеченных им опечаток, который был помещен в том же номере «Вестника Европы», где была опубликована повесть. Позднее, при чтении отдельного оттиска, он внес в текст еще ряд исправлений, но многие расхождения между первопечатным и рукописным текстами остались при этом не устраненными.

рассматривать как искажения текста, не замеченные Тургеневым. Поэтому редакция сочла необходимым ввести в текст Т, ПСС, 1883, помимо исправлений по другим печатным источникам текста, несколько поправок по беловому автографу и наборной рукописи.

Работа Тургенева над «Вешними водами» продолжалась довольно долго — с середины 1870 г. до конца 1871 г. Первое известное нам упоминание о повести находится в его письме к В. Рольстону из Баден-Бадена от 27 сентября (9 октября) 1870 г. Он извещал английского критика, что, кроме «маленького этюда» «Стук… стук… стук!..», у него «есть еще и другая начатая работа», которую он надеется закончить до февраля следующего года. Однако, как это нередко бывало у Тургенева, для создания повести ему потребовалось значительно больше времени.

В феврале-марте 1871 г. Тургенев совершил поездку в Россию. Готовясь возвратиться после этого в Лондон, он писал 19 (31) марта Анненкову: «Стасюлевичу скажите, что я ему повесть пришлю через Вас, окончив ее уже в Англии». 12 (24) апреля Тургенев сообщал Анненкову из Лондона: «Я с жаром принялся оканчивать мою повесть — и через месяц Вы получите рукопись…». Однако и этот срок оказался нереальным — на этот раз потому, что в процессе работы размеры повести значительно увеличились по сравнению с первоначальными авторскими предположениями. Об этом Тургенев писал Анненкову 27 мая (8 июня) 1871 г. и, более подробно, Стасюлевичу 17 (29) июня: «Моя „картина“, как Вы выражаетесь, принимает еще бо́льшие размеры, чем я предполагал, что запаздывает ее окончание. Но я не сомневаюсь в том, что в начале я либо Вам перешлю, либо сам привезу ее в Петербург».

14 (26) августа Тургенев извещает Стасюлевича, что повесть «подвигается к развязке», а в сентябре, воспользовавшись, по его словам, затворничеством в Баден-Бадене, он окончил повесть и сразу же приступил к ее переписыванию. 23 сентября (5 октября) он сообщал Стасюлевичу, что «уже переписал более половины. В ней будет 7 печатных листов „Вестника Европы“! Никак не ожидал подобных размеров!» (см. также письмо к Анненкову от 24 сентября (6 октября) 1871 г.).

По расчетам Тургенева текст повести должен был быть готов «через месяц», то есть к началу ноября нового стиля. Но к этому времени Тургеневу стало ясно, что повесть требует еще дополнительной работы. 6 (18) ноября Тургенев сообщал Стасюлевичу, что «1-го декабря русского стиля» повесть будет у него в руках. Отметим кстати, что только в этом письме, впервые за всё время работы над повестью, Тургенев назвал ее: «Заглавие ее „Вешние воды“, положено на нее старания пропасть — авось не совсем даром пропадет оно!».

В конце месяца повесть действительно была закончена и 26 ноября (8 декабря) выслана в Петербург Анненкову. В сопроводительном письме Тургенев просил его подтвердить получение рукописи («Она мне стоила дьявольского труда — и я бы желал поскорее знать, что он не пропал…») и высказать о ней свое «нелицемернее мнение». В письме содержалась также просьба передать повесть «немедленно Стасюлевичу — и ». На следующий день, 27 ноября (9 декабря), извещение об отправке рукописи было послано Стасюлевичу: «Вчера <…> повесть моя в виде громадного застрахованного пакета отправилась в Петербург на имя П. В. Анненкова — так как с незапамятных времен мои произведения всегда поступают сперва в его руки. Но он имеет инструкцию передать Вам эту повесть немедленно — так что Вы можете начать печатание с 1 / 13 декабря, как я обещал Вам».

До нас дошли две рукописи «Вешних вод», однако большое количество разночтений в этих рукописях дает основание считать, что, кроме не дошедшего до нас черновика, существовал еще один автограф — вторая беловая копия. Это подтверждается и письмами Тургенева, в которых сказано, что он трижды переписывал повесть.

«Переписывание повести подвигается вперед». Очевидно, большое количество исправлений, внесенных автором в текст, задержало переписывание, а когда оно было закончено (вероятно, в первых числах ноября н. ст.), рукопись оказалась в таком виде, что ее пришлось вторично переписать («Чёрт меня дернул — всё из желания возможной отделки и недоверия к своим слабеющим силам — взяться за вторичное переписывание моей повести», — сообщал он Анненкову 28 октября (9 ноября) 1871 г.). Вторая копия до нас не дошла^[212]. Но, видимо, и в ней была произведена значительная авторская правка, вызвавшая необходимость вновь переписать текст.

19 ноября (1 декабря) 1871 г. Тургенев писал Анненкову: «Я работаю как вол — и через 5 третью копию моей повести». Эта «третья копия» и была послана в Петербург Анненкову 26 ноября (8 декабря) в качестве наборной рукописи. Позднее она была по просьбе Тургенева «вытребована» Анненковым от редакции «Вестника Европы» и возвращена автору.

Оба сохранившихся автографа повести, в которых содержится значительное количество поправок, дают представление о характере работы Тургенева над художественной отделкой текста «Внешних вод».

так как Тургенев обычно приступал к написанию нового произведения только тогда, когда задуманный сюжет уже полностью сложился в его творческом сознании. Точно так же и образы героев будущего повествования формировались у Тургенева на предварительной стадии, а позднее, в процессе работы над рукописями, подвергались только некоторым уточнениям или дополнениям. Об этом свидетельствуют и автографы «Вешних вод».

XVI, когда Санин отдает Джемме спасенную им розу, первоначально было: «Она вся вспыхнула, крепко стиснула его руку и мгновенно спрятали розу»; готовя наборный текст, Тургенев исключил слово «крепко» (см. с. 238). В главе XIX, где Джемма встречает Санина после скандала в Содене, было: «Джемма встретила Санина; взяла его руку обеими руками, хотела что-то сказать и не могла. <…> Джемма выпустила руку Санина и вернулась за прилавок». Из этого текста Тургенев вычеркнул в беловом автографе слова: «взяла его руку обеими руками» и «выпустила руку Санина и» (см. варианты к с. 294, строки 25 и 35)^[213]«Джемма <…> самоуверенно-спокойно <…> посмотрела прямо в лицо своему бывшему жениху». Тургенев, уже в ходе работы над беловым автографом, нашел другие слова для определения чувств своей героини и вместо «самоуверенно-спокойно» вписал: «с спокойной решительностью».

В образе Полозовой Тургенев стремился сильнее подчеркнуть коварство, жестокость и низменность ее натуры. Так, например, глаза Марьи Николаевны он называет сначала «хищными», а затем заменяет этот эпитет на «алчными» (с. 373); в обращении к Санину слова «проговорила она почти грубо» меняет на «приказала она почти грубо» (см. с. 374); в характеристике, которую Марья Николаевна дает самой себе во время ее первой беседы с Саниным, не очень ясное по смыслу выражение: «я жизни не щажу» — заменяется гораздо более определенным, безжалостным: «я людей не щажу» (см. с. 349); существенна и следующая поправка: в размышлениях Санина о неотвязных чертах образа Полозовой вместо первоначального: «они ухмыляются» — появилось: «они ухмыляются дерзостно» (см. с. 358).

Работа Тургенева над повестью на рукописной стадии заключалась главным образом — и это опять-таки характерно вообще для творческой лаборатории писателя — в тщательной стилистической отделке текста. В этой тонкой и сложной работе художника можно выделить в основном три наиболее характерных вида исправлений.

— вычеркивание отдельных слов, фраз или более крупных кусков текста с целью устранения длиннот, снятия лишних эпитетов и необязательных деталей, исключения ненужных авторских пояснений. Например, в главе XIX, в описании дня, предшествующего поединку, в беловом автографе вычеркнуты строки, рисующие душевное состояние Санина (см. вариант к с. 296, строка 16); в картине обморока Эмилио во фразе «тесный цветной галстух сжимал его шею» второй эпитет зачеркнут (см. вариант к с. 258, строки 30–31; см. также варианты к с. 259, строка 6, с. 273, строка 28, с. 316, строка 6); в сцене игры в тресетте был исключен текст, содержащий еще одно упоминание о «величайшей тайне», которую хранил в душе Панталеоне (см. вариант к с. 295, строка 32). Работая над наборной рукописью, Тургенев в разговоре Санина с Полозовым вычеркнул сопровождавшую диалог ремарку: «Полозов глянул на него сквозь свои белесоватые ресницы» (вариант к с. 336, строки 38–39); на той же стадии было снято сравнение речей Полозова с поэтической манерой Некрасова (см. вариант к с. 345, строка 25).

пожалуй, более часто, чем случаи сокращения текста. Так, в беловом автографе обогащается сцена, когда Панталеоне, возмущенный тем, что Джемма читает комедию Мальца, выражает свое негодование «хриплым голосом, уткнув лицо вперед и растопыря пальцы» (см. вариант к с. 270, строки 14–15); в том же автографе расширено описание комнаты, в которой задремала фрау Леноре (см. вариант к с. 277, строки 35–37), и вписана ремарка, передающая взволнованное состояние фрау Леноре, когда она посылает Санина в сад, чтобы образумить Джемму (см. вариант к с. 310, строки 5–6). Аналогичная правка имеется и на следующей стадии работы. Здесь в рассказ Панталеоне о «великом Гарсиа» в роли Отелло вводится сравнение: «как молния, как тигр» (см. вариант к с. 267, строка 5); расширяется разговор Панталеоне с фрау Леноре о ее покойном муже (см. вариант к с. 277, строки 33–37).

Наконец, третий вид исправлений объединяет случаи замены общих, недостаточно конкретных слов другими — более точными, художественно более выразительными. Об этом можно судить по следующим примерам. Ремарка «начал было Санин» заменяется на «заикнулся было Санин» (вариант к с. 261, строки 42, 43); во фразе «отчаянно, чуть не с криком произнес бедный итальянец» слово «произнес» заменяется на «возопил» (вариант к с. 299, строка 39); в рассказе о прогулке Санина и Эмилио говорилось, что они играли в чехарду «на красивом зеленом лужку» — в наборной рукописи первый эпитет был заменен: «на привольном зеленом лужку» (вариант к с. 319, строки 14–15); в описании «немецкого обеда» в Содене «змеевидный угорь» заменяется на «посинелый угорь» (вариант к с. 284, строка 10).

«Вешние воды» лежит автобиографический материал. Указание на это имеется в воспоминаниях Л. Фридлендера, который опирался, очевидно, на высказывания самого Тургенева: «Многое, что он писал, если не всегда, то часто было связано с его жизнью, и связь эта была не только внутренняя, но и внешняя. Например, — начало „Вешних вод“. Как там Санина, так и Тургенева, еще молодого человека, возвращавшегося из Италии домой, во Франкфурте-на-Майне, в кондитерской, испуганная красивая девушка просила оказать помощь ее брату, упавшему в глубокий обморок. Только это была не итальянская, а еврейская семья, и у заболевшего были две сестры, а не одна. Тургенев поборол тогда свое вспыхнувшее увлечение девушкой скорым отъездом. Со старым певцом Панталеоне познакомился он позже, в доме одного русского князя»^[214].

Автобиографична в своей основе не только первая, но и вторая часть повести. В письме к племяннице Флобера К. Комманвиль Тургенев, соглашаясь с ее суждением о «Вешних водах», писал 7 (19) августа 1873 г.: «…что же касается второй части, недостаточно обоснованной и не вполне необходимой, то я позволил себе увлечься воспоминаниями». Более подробное высказывание Тургенева об автобиографическом элементе в «Вешних водах» приведено в воспоминаниях И. Я. Павловского: «Весь этот роман — правда. Я пережил и прочувствовал его лично. Это моя собственная история. Госпожа Полозова — это воплощение княгини Трубецкой, которую я хорошо знал. В свое время она наделала много шуму в Париже; там ее еще помнят. Панталеоне жил у нее. Он занимал в доме среднее положение между другом и слугой. Итальянская семья также взята из жизни. Я только изменил подробности и переместил их, потому что я не могу слепо фотографировать. Так, например, княгиня была по рождению цыганкой; я сделал из нее тип светской русской дамы плебейского происхождения. Панталеоне я перенес в итальянскую семью… Этот роман я писал с истинным удовольствием, и я люблю его, как я люблю все мои произведения, написанные подобным же образом» (Pavlovsky Isaak. Souvenirs sur Tourguéneff. Paris, 1887, p. 89–90).

«Вешних вод» в Петербург и ожидая выхода январской книжки «Вестника Европы», Тургенев, как это часто бывало у него, находился в состоянии неуверенности, не зная, насколько удалась новая повесть, и с нетерпением ожидал читательских откликов на нее и отзывов критики. 6 (18) декабря 1871 г. он писал Я. П. Полонскому: «Настрочил большущую повестищу, которая появится в январском № „Вестника Европы“; не знаю, что из нее вышло — ибо никому ее не читал и никакого мнения еще не слышал; сам же автор, ты знаешь, судья плохой — особенно на первых порах. Он видит не только то, что сделал, но даже то, что хотел — может быть — ничего не увидит. Посмотрим, что она скажет». 18 (30) декабря, в следующем письме к Полонскому Тургенев возвращается к той же теме: «Моя повесть (говоря между нами) едва ли понравится: это пространственно рассказанная история о любви, в которой нет никакого ни социального, ни политического, ни современного намека. Если я ошибаюсь, тем лучше».

Неуверенность и беспокойство нарастали у Тургенева особенно потому, что от Анненкова, с чьим мнением и вкусом он привык всегда считаться, долго не было никакого письма. 8 (20) декабря Тургенев писал ему: «Молчание Ваше о моей повести заставляет меня чесать у себя за ухом; я начинаю думать, что она Вам не понравилась — и Вы не знаете, как сообщить мне этот факт. Валяйте! Кожа у меня толстая». Той же тревогой проникнуто и письмо к Анненкову от 11 (23) декабря. Только 14 (26) декабря из полученного Тургеневым письма Анненкова выяснилось, что рукопись он прочитать не успел, а сразу же передал ее Стасюлевичу для набора и что он впервые знакомится с повестью только теперь, в корректуре. Дочитав последний лист корректуры «дивной повести», Анненков тотчас же изложил свое мнение о ней в письме от 14 (26) декабря 1871 г.:

«Вышла вещь блестящая по колориту, по энергии кисти, по завлекательной пригонке всех подробностей к сюжету и по выражению лиц, хотя все основные мотивы ее не очень новы, а мысль-матерь уже встречалась и прежде в Ваших же романах. <…> Пророчу Вам крики восторга со стороны публики; такого напряжения поэтической силы, изобретательности и стилистических чудес она давно уже от Вас не получала». Одновременно с этим Анненков высказывает и критические замечания, касающиеся развязки повести: «Я, например, могу понять, что Санин под кнутом Полозовой мог проделывать отвратительнейшие скачки́, но не могу понять, как он сделался ее, после пережитого процесса чистейшей любви. Это выходит страшно эффектно в повести — правда! Но и страшно позорно для русской природы человека. Не знаю, может быть, Вы это имеете и имели в виду, но тогда как объяснить изумительную картину великолепнейших связей с Джеммой, без малейшей примеси ядовитого вонючего вещества? Уж лучше бы Вы прогнали Санина из Висбадена домой, от обеих любовниц, с ужасом от самого себя, страдающего, гадкого и не понимающего себя, а то выходит теперь, что человек этот способен одинаково вычмокивать вкус божественной амброзии и жрать калмыком сырое мясо… брр!» Заканчивая письмо, Анненков снова дает высокую оценку повести: «Но что Вам за дело до этих тонкостей, когда Вас ожидает громадный успех и когда я сам, под действием изумительного рассказа, едва мог отыскать причину того осадка на душе, который он оставляет после себя, при самом удовлетворительном ее настроении» ( 1898, № 3, с. 18–19).

Получив это долгожданное письмо, Тургенев немедленно откликнулся на него. 19 (31) декабря 1871 г. он писал: «Ох, любезнейший П<авел> В<асильевич>, и обрадовали Вы меня, и зарезали своим письмом! Обрадовали теми похвалами, которые Вы расточаете моим „Водам“, — а зарезали неотразимой верностью Вашего упрека насчет развязки! Представьте себе, что в первой редакции — точно Вы прочли ее. Беда моя на этот раз состояла в том, что я не успел прочесть — перед печатаньем — мою повесть никому, ни г-же Виардо (что я до сих пор всегда делал, переводя на французский язык), ни Вам. Так, несмотря на все переделки, она пошла в дело сырою. Этой беде теперь уже помочь нельзя — но, конечно, при отдельном печатании Санин до некоторой степени реабилитируется».

В следующем письме (от 10 (22) января 1872 г.) Анненков, извещая Тургенева об огромном успехе «Вешних вод», снова касается развязки повести: «Я не теряю надежды, что когда-нибудь из нее пропадет омерзительная груша, которую Санин очищает для мужа любовницы своей» (Рус Обозр, 1898, № 4, с. 365).

подобных, лишь вежливым способом уклониться от спора. Когда вскоре недовольство концом повести высказала в своем — не дошедшем до нас — письме С. К. Кавелина, Тургенев, отвечая ей 16 (28) января 1872 г., со всей определенностью заявил об отказе от каких бы то ни было переделок повести: «…Я не только не сержусь на Вас за то, что Вы мне сказали о моей повести, но, напротив, весьма Вас благодарю за откровенность; впрочем, зная Вас, я другого и не ожидал. Скажу Вам без обиняков, что я совершенно согласен с Вами и чувствую нечто вроде отвращения к собственному детищу: это отвращение во мне накоплялось помаленьку — и Ваше письмо только довершило начатое. Мне кажется, что, если бы мне пришлось прочесть кому-нибудь вслух эту вещь до печатания, я во всяком случае переделал бы конец и заставил бы г-на Санина бежать тотчас от г-жи Полозовой, еще раз свидеться с Джеммой, которая бы ему отказала, и т. д. и т. д. Но теперь всё это в воду упало — и я не прикоснусь до моего уродца. Не знаю, буду ли я еще когда-нибудь что писать — но с этими лицами, в которых Вы справедливо меня упрекаете, я расстался навеки»^[215].

В читательских кругах новая повесть Тургенева вызвала живейший интерес — настолько сильный, что Стасюлевич напечатал январскую книжку «Вестника Европы» вторым изданием (см. письмо автора к Стасюлевичу от 14 (26) февраля 1872 г.). Тургенев настойчиво просил своих петербургских друзей сообщать ему известия о его повести. 27 декабря 1871 г. (8 января 1872 г.) он обращался к Анненкову: «Надеюсь на Вас, что Вы напишете мне мнение публики о „В<ешних> в<одах>“ — даже если бы оно совершенно разнствовало с Вашим. На то Вы старый друг». Подобные просьбы Анненков всегда выполнял аккуратно. 10 (22) января он писал Тургеневу: «…Повесть Ваша имеет большой, даже восторженный успех в публике…» Отметив далее, что среди ее читателей много «энтузиастов», Анненков продолжал: «Таковы почти все мои знакомые без исключенья, особенно женщины. Хор похвал и восхищений всё еще растет — Вы можете быть спокойны» (Рус Обозр, 1898, № 4, с. 365).

«за доставление известий» о повести (это письмо Полонского неизвестно), а около 26 февраля (9 марта) Полонский снова возвращался к этой теме: «В числе моих знакомых я знаю немало поклонников твоего нового произведения — Тютчев, Маркевич, П. М. Ковалевский и даже Гр. Данилевский — говоря о нем, глаза свои закатывает от восторга» ( т. VIII, с. 167–168; здесь письмо напечатано под 1872 годом, но без числа и месяца, которые, однако, легко определяются по ответному письму Тургенева от 2 (14) марта 1872 г.).

В отличие от читателей, критика встретила «Вешние воды» недоброжелательно: в подавляющем большинстве печатные отзывы о повести были отрицательными, а порой даже озлобленными. Особенно отличились в этом смысле «Московские ведомости», напечатав статью Л. А-ва (Л. Н. Антропова) «Новая повесть Тургенева» (1872, № 9, 12 января). Автор заявлял в статье, что «„Вешние воды“ — вещь не только относительно слабая, но безотносительно плохая», что она написана «крайне манерным» языком, а главное, в ней нет русского начала; рассчитывая больше на западноевропейского читателя, Тургенев постарался изобразить иностранцев «чуткими, умными людьми», а всех русских очернил (Санин — «дрянь-человек», Полозова — «мещанка, женщина отчаянно распутная», ее супруг — «ожиревшая скотина»). Заканчивая статью, Антропов писал: «…в этой повести все отрицательные свойства таланта г. Тургенева выступили особенно заметно, ничем не прикрытые: чувствуется какая-то фельетонная, дилетантская легкомысленность; бедность вымысла и в то же время недостаток „трезвой правды“, плохо заменяемый элегантностью изобретения и парфюмерностью языка; чувствуется, наконец, полный разрыв с русской жизнью, не восполняющийся прилеплением себя к европейской».

«Я тоже намерен прислужиться Вам посылкой „Московских ведомостей“ № 9, где повесть Ваша разругана бесчестным — некий Антропов. Хотя Вы добрым вестям вообще плохо верите, предпочитая им ядовитые известия, но все-таки должен Вам сказать, что ругательство это возбудило общее омерзение, даже у молодежи, распознавшей в нем расчеты Каткова и давно пенившуюся у него желчь за оставление Вами „Русского вестника“. Писемский, имеющий сношения через сыновей с московскими студентами, поспешил мне написать, для передачи Вам, что университет in corpore^[216] возмущен этим циническим поступком^[217]» (Рус Обозр, 1898, № 4, с. 366).

«Спасибо за № „Московских ведомостей“. Этот документик стоит сохранить. Я, кажется, знаю, кто этот столь усердствующий Антропов. Он был мужем одной моей знакомой, г-жи Рашет, которая развелась с ним после трехнедельного брака, вследствие его неистовых поступков. Быть может, он знает, что я нахожусь в дружеских отношениях с его женой; а быть может, он так старался просто по приказу Каткова. Эка, подумаешь, желчи-то накопилось, желчи!» В заключение Тургенев прибавлял: «Я сам знаю, что моя повесть стоит на слабых ножках; но в ней есть искренние звуки, которые сохранят ее от смерти, что бы ни говорили ces messieurs^[218]». В написанном в тот же день письме к Стасюлевичу Тургенев с еще большей определенностью объяснял характер статьи ненавистью к нему Каткова: «…Я, грешный человек, почувствовал себя польщенным. Стало быть, думалось мне, дорожил мною г. Катков и не может мне простить, что я бросил его лавочку! Пересолить-то он, конечно, пересолил; но в сердцах человек — где уж ему тут разбирать? И какие у него молодцы усердные!»

Петербургская консервативная газета «Русский мир» высказала свое отрицательное суждение о «Вешних водах» в передовой статье № 8 от 10 января 1872 г. Имея в виду либеральные круги русского общества, газета писала: «…Многие рассчитывали встретить тенденциозную повесть из современной жизни, которая напомнила бы „Отцов и детей“ или „Дым“. Предавшиеся таким надеждам должны разочароваться. <…> повесть эта всецело принадлежит к тому роду невинных анекдотов и воспоминаний, который автор так полюбил после своего „Бригадира“. Никакого современного интереса в повести не заключается, и вся она — не что иное, как хорошо и пространно рассказанный „случай“». Считая, что по сюжету повесть напоминает «Дым», анонимный автор продолжал: «Таким образом, оказывается, что г. Тургенев не только похитил сам у себя свою литературную собственность, но еще всячески обезобразил ее и превратил в карикатуру довольно сомнительного тона». К оценке повести газета вернулась еще раз в фельетоне В. Г. Авсеенко «Очерки текущей литературы» (1872, № 20, 22 января; подпись — А. О.«Вешних водах» нет новых художественных мотивов и что «она не имеет самостоятельного художественного значения».

Автор рецензии (Б. М. Маркевич), появившейся в газете «Гражданин» (1872, № 2, 10 января; подпись — М.), с удовлетворением отмечал, что в «Вешних водах» не следует искать «никакой задней мысли, никакого притязания на решение какого-либо „настоятельного“, „современного“, „животрепещущего“ вопроса»; в них нет «ни малейшего „гражданского мотива“, ни вздора об этих <…> „новых людях“, ни тени хотя бы потугинского, болезненного и бесплодного, самого отрицательного смеха». В новой повести Тургенев, по мнению критика, является «живописцем по преимуществу», он «скидывает с себя на этот раз не всегда в пору сидевшие на нем ризы…». Воспользовавшись, таким образом, «Вешними водами» для того чтобы противопоставить их прежним произведениям писателя, В. М. Маркевич превозносит эстетические достоинства его новой повести: «необычайное чутье художественной меры», совершенство «архитектоники», прелесть «жанровых картинок», написанных «широкою и вместе с тем тонкою <…> кистью художника»^[219].

Газета «Новое время», еще не ставшая органом крайней реакции и даже не чуждавшаяся иногда либеральных высказываний, поместила большую рецензию на «Вешние воды», в которой, с одной стороны, признавалось, что повесть «написана очень живо», «отделана с мастерством, какое мы привыкли встречать в ее авторе», а с другой — указывалось на отсутствие в ней какого бы то ни было «отголоска на запросы переживаемой нами минуты». По мнению рецензента, повесть «может быть причислена к разряду поэтических безделушек» (1872, № 7, 8 (20) января, «Литературное обозрение», подпись — М-ов).

Либеральная критика тоже осудила новую повесть Тургенева, как «не имеющую никакого отношения к „веяниям времени“ и даже довольно незначительное к русской жизни». Эта мысль была высказана В. П. Бурениным в «Санкт-Петербургских ведомостях» (1872, № 7, 8 (20) января, «Журналистика», подпись — Z.). Правда, он готов был признать, что в «Вешних водах» есть ряд достоинств: «Форма, в которой изложена эта история, прекрасна и по художественной отделке, быть может, составляет в некотором роде даже предел совершенства»; «…все лица в повести обработаны тщательно и живо»; «…любовные признания, томления и обольщения изображены такими красками, какими умеет изображать эти вещи только один г. Тургенев», Но после этих комплиментов критик указывает, что от Тургенева можно требовать большего. В его произведениях публика «всегда видела общественную мысль», она искала в них «олицетворения тех стремлений, которые проявлялись в русской жизни», а писатель в течение уже нескольких лет ничего не дает, кроме «чисто эстетических безделок», к числу которых критик причисляет и «Вешние воды».

«Любезнейший Михаил Матвеевич, из фельетона „С. -П<етер>бургских ведомостей“ я уже мог заключить, что от меня ждали повести „с начинкой“; но что делать — чем богат, тем и рад…»

Радикально-демократическая критика, которая после «Отцов и детей» и «Дыма» не переставала преследовать Тургенева, и в эти годы с резким осуждением встречала каждое новое произведение писателя. Не избежали этой участи и «Вешние воды». Журнал «Дело» посвятил этой повести несколько пренебрежительных строк в «Невинных заметках», напечатанных в № 1 за 1872 г. («Современное обозрение», с. 96). Автором их был Д. Д. Минаев, скрывшийся под псевдонимом «L’homme qui rit»^[220]«„Вешние воды“ читаются теперь нарасхват, и, надо правду сказать, повесть эта обидно-хорошо написана. Да, именно обидно, потому что видишь и чувствуешь, сколько таланта и мастерства потрачено, и на что же? на апофеозу нервного захлебывания пред молодым и роскошным телом буржуазной аристократки. Прочтешь эти „Вешние воды“ и невольно воскликнешь: „Какой даровитый писатель! и — как он нам жалок в то же самое время!..“» Одновременно с этим Минаев напечатал в «Искре» (№ 2, 9 января), в цикле «Фотографические карточки», язвительную эпиграмму «По прочтении нового романа И. Тургенева „Вешние воды“» (перепечатана в сб. «Поэты „Искры“» — серия «Библиотека поэта». Л., 1933, с. 298).

В последующих номерах «Искра» нанесла еще один удар Тургеневу, напечатав пародию Буренина «Пирожница берегов Рейна, или Русский дворянин за границей. Тургеневская повесть» (№№ 7–9, 13 февраля — 5 марта; подпись — «Опасный соперник г. Тургенева»). Грубо пародируя сюжет и стилистику «Вешних вод», автор ввел в эпилог ряд оскорбительных намеков на отношения Тургенева к П. Виардо. Об этой «мерзейшей пародии» известил Тургенева Анненков в письме от 30 марта (11 апреля) 1872 г.: «Она так гадка и невесела, что никакой цели не достигла, да будь и поумнее, никакого толка не произвела бы, ибо золотое время „Искры“ прошло…» Гораздо более остроумной Анненков считает карикатуру, появившуюся в сатирическом журнале «Маляр», о которой он пишет, что она изображает Тургенева «по колена в воде и удящим длинным пером разные гадости в „Вешних водах“ — старые сапоги, дохлых кошек и проч. Тут и подпись: „Странный, право, народ — теперешние писатели: всё гоняются за какими-то живыми источниками! Между тем, как в потоке „Вешних вод“ столько истасканного старья, полного новизны, столько отживших организмов, полных жизни!“» (Рус Обозр,  4, с. 370)^[221].

«Вешних вод» появилась еще раз в «Деле» — во второй части большой статьи П. Н. Ткачева «Неподкрашенная старина. (По поводу последних повестей г. Тургенева)» (1872, № 12, «Современное обозрение», с. 26–75; подпись — Постный). В последней повести Тургенева критик видит лишь пример «идеализации полового чувства». После полупародийного пересказа истории, случившейся с «легкомысленным шалопаем» Саниным, Ткачев заключает: «Но, боже мой! неужели это поэзия, неужели это художественность? В таком случае, где же грань, отделяющая поэзию от нелепости, художественность от „не любо, не слушай и врать не мешай“?» (там же, с. 75; статья перепечатана полностью в книге: Ткачев П. Н. Избранные литературно-критические статьи. Редакция, вступительная статья и примечания Б. Козьмина. М.; Л., 1928, с. 139–179).

После 1872 года русская критика в сущности больше не обращалась к оценке «Вешних вод», если не считать кратких упоминаний о них, появлявшихся в общих критико-биографических трудах, посвященных Тургеневу (С. А. Венгерова, А. И. Незеленова, Д. Н. Овсянико-Куликовского, И. И. Иванова и др.). Обзор — неполный — критической литературы о «Вешних водах» дан в статье Н. Левиной «Повесть И. С. Тургенева „Вешние воды“» (Уч. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена. Студенческие научные работы. Л., 1959. Т. 169, с. 21–43).

«Вешние воды»; постановка ее была осуществлена ансамблем советской оперы при Всероссийском театральном обществе в 1955 г.

Переводы «Вешних вод» на иностранные языки стали появляться вскоре после напечатания повести в «Вестнике Европы». Еще 3 (15) декабря 1871 г. Тургенев, отвечая на запрос Л. Пича, писал, что он не имеет «никакого понятия о том, когда эта повесть будет переведена на французский язык»; в начале января он, повторяя тот же ответ, добавлял: «Может быть, скоро, может быть, не скоро, может быть, никогда». А некоторое время спустя, в письме от 11 (23) февраля 1872 г., он уже извещал Анненкова о телеграмме, полученной от издателя петербургской немецкой газеты «Nordische Presse» Беренса: «…он желает поместить перевод „Вешних вод“ в фельетоне своего журнала и просит моего согласия…» Сказав далее, что он хотел бы «сперва просмотреть этот перевод», Тургенев заканчивает вопросом: «Но как проглотят немецкие читатели г-на Клюбера и прочие неприятности, сказанные их расе?» Приезд Тургенева в Петербург задержался, явившаяся у него в связи с этим мысль поручить просмотр перевода Анненкову отпала, и он положился на добросовестность переводчицы М. Г. Пецольд, уже известной ему по переводам «Несчастной» и «Затишья» (см. письмо М. Г. Пецольд от 10 (22) марта 1872 г.). Ее перевод «Вешних вод» («Frühlingsfluten»), печатавшийся в «Nordische Presse» с апреля по июнь (№№ 80-134), был первым по времени переводом этой повести на иностранный язык.

Предчувствия Тургенева, что появление немецкого перевода повести вызовет нападки со стороны обиженных немцев, оправдались. Резкие упреки Тургеневу и обвинение его в ненависти к Германии, к немецкому народу были высказаны в «St. -Petersburger Zeitung» (1872, № 161, 16 июля). О своем недовольстве повестью в этом же плане писал Тургеневу Л. Пич в не дошедшем до нас письме от 8 (20) июля 1872 г. 15 (27) июля Тургенев отвечал ему: «Господи! Какими вы — все немцы — стали неженками, обидчивыми, как старые девы, после ваших великих успехов! Вы не в состоянии перенести, что я в моей последней повести чуточку вас поцарапал? Но ведь своему родному народу — который я ведь, конечно, люблю — мне случалось наносить и не такие удары! А некий критик в с. — петербургской (немецкой) газете кричит караул и призывает всех офицеров немецкой армии стереть с лица земли клеветника и наглого лгуна — то есть меня! До сих пор я думал, что немцы более спокойны и объективны. Вот я и должен похвалить своих русских. Неужели Вы в самом деле думаете, что я отделал этого жалкого Девриена с его никудышным театром в угоду французам? Моя последняя повесть довольно плоха, но самое лучшее и правдивое в ней — как раз эти немногочисленные щипки».

«Вешних вод» появился в конце 1872 г. в томе VI «Избранных произведений» Тургенева, выпускавшихся митавским издателем Э. Бере («Iwan’s Turgenew’s Ausgewählte Werke. Autorisierte Ausgabe. Bd. VI. Ein König Lear des Dorfes. Frühlingsfluten»). Это издание печаталось в Германии и являлось в те годы основным источником для ознакомления немецкой публики с произведениями Тургенева^[222]— настолько сильную, что в защиту русского писателя счел необходимым выступить Ю. Шмидт^[223]. Он опубликовал в «National Zeitung» и «Spener’sche Zeitung» протест против клеветнических нападок немецкой прессы на Тургенева (перевод на русский язык напечатан в «С. -Петербургских ведомостях», 1873, № 9, 9 (21) января и вместе с письмом Тургенева к Ю. Шмидту в «Вестнике Европы», 1909, № 3, с. 264–265). Свое мнение о «Вешних водах» Ю. Шмидт высказал в 1875 г. в заключительной части статьи «Тургенев и Писемский» («Russische Studien. Turgenjew und Pisemsky. Bilder aus dem geistigen Leben unserer Zeit von Julian Schmidt». Leipzig, 1875. Bd. 4, S. 269–270; русский перевод — «Газета А. Гатцука», 1875, №№ 42–44). В 1879 году в журнале «Literaturblatt» (Bd. 3, № 13, S. 205–209, № 14, S. 221–226) появилась статья Морица Нехелеса о творчестве Тургенева, в которой автор, сопоставляя романы и повести русского писателя, коснулся и «Вешних вод»: эту повесть он характеризовал как «трагедию» — в отличие от романа «Дым», который он определял как «драму» (Schauspiel)^[224].

Первые французские переводы «Вешних вод» также появились вскоре после публикации повести в России. Судя по письму Тургенева к Э. Дюрану от 11 (23) марта 1872 г., последний уже начал к этому времени — с согласия автора — переводить «Вешние воды». В этом же письме Тургенев извещает его о неожиданно возникшем осложнении: «Вот что произошло со времени моего последнего письма: от некого г. Шарля де Кутули, брата одного из редакторов „Avenir National“ и „Temps“, я получил рукопись полного перевода „Вешних вод“ вместе с просьбой разрешить его напечатать. Мне оставалось лишь ответить ему отказом, так как я уже дал слово, и я назвал ему Ваше имя. <…> Его перевод хорош, но, поскольку у меня все основания не сомневаться в высоких достоинствах Вашего, я лишь предупреждаю Вас обо всем этом, предоставляя Вам в этом деле полную свободу действий. Я считаю Вас своим переводчиком». В дальнейшем Ш. де Кутули отказался от намерения опубликовать свой перевод, о чем Тургенев извещал Дюрана 25 марта (6 апреля) 1872 г. (см. еще письмо Ж. Этцелю от 26 марта (7 апреля)). К этому времени на руках у Тургенева было уже около двух третей перевода Дюрана, который Этцель намеревался взять для напечатания в «Le Temps».

ней. Этцель отвечал ему 19 апреля (1 мая) 1872 г., еще не дочитав повесть до конца: «Дорогой друг! Я прочел половину Вашей повести. Это подлинный шедевр (я вам пишу, ожидая свидания вместе с Саниным. Я в саду. Джемма скоро придет), это настолько превосходно, что я останавливаюсь. Мне страшно, чтобы перевернутая страница не испортила остального. И всё же, как только отправлю эту записку, я перейду со страницы 73 на страницу 74. <…> Берегитесь, если воспоминание о Мериме будет доминировать в конце произведения. Необходима благополучная развязка, или Вы — последний из людей. Весь Ваш Ж. Этцель. Пусть он женится на ней, или чёрт Вас побери!» 21 апреля (3 мая), уже после того как повесть была им дочитана, он писал: «Мой дорогой великий друг! Я прочел вторую половину. <…> Печально, что Вы не ограничились повестью о Джемме <…> Вторую женщину Вашей повести невозможно сделать более обольстительной, чем Джемма. <…> Вторая никого не обольстит, и она не может объяснить падение Санина…». Свое письмо Этцель заключал словами: «Я бы сделал две повести из Вашей повести, потому что в ней две истории, а не одна»^[225].

В те же дни Тургенев встретился с Этцелем, и тот в беседе высказал, по-видимому, пожелание о некотором сокращении повести, на что Тургенев готов был дать согласие. В июле 1872 г. Тургеневу стало известно, что издающаяся в Брюсселе газета «Le Nord» начала 17 июля печатать без его разрешения и ведома «Вешние воды» в переводе Франчески (печатание ее продолжалось до 8 августа). Извещая Дюрана об этом «неприятном инциденте», Тургенев писал 9 (21) июля, что «ни редакция „Le Temps“, ни редакция „Revue des Deux Mondes“ не желают печатать сочинение, уже утратившее новизну», и давал разрешение своему переводчику опубликовать повесть отдельной книгой. В следующем письме, от 14 (26) июля, Тургенев подтверждал, что он не возражает против сокращения, которого желает Этцель, но при этом добавлял: «Мне только кажется, что после того, как „Le Nord“ опубликовал всю вещь целиком, сократить ее уже несколько труднее». В конце концов летом 1873 г. Этцель издал «Вешние воды» в переводе Дюрана отдельной книгой (вместе с «Концом Чертопханова») — без всяких изменений или сокращений^[226]

Среди французских писателей одним из первых откликнулся на «Вешние воды» Флобер. 21 июля (2 августа) 1873 г. он писал Тургеневу: «Хочу Вам сказать, что я прочел „Вешние воды“ <…> Я был ими взволнован, прослезился, как бы испытал некоторое напряжение. Это то, что было с каждым из нас, увы! и что заставляет каждого краснеть за самого себя. Какой человек мой друг Тургенев, какой человек! Внутренность кондитерской прелестна, восхитительна. И прогулка вдвоем утром, когда они беседуют на скамейке. Панталеоне, пудель, Эмилио… И развязка, тихая и плачевная. Ах, вот это — любовный роман, если такой вообще существует! Вы много знаете о жизни, мой дорогой друг, и Вы умеете рассказать о том, что Вы знаете, — а это встречается еще реже. Я хотел бы стать professeur de rhétorique^[227] образов в Ваших „Вешних водах“ и их окружения. Для определения Вашего последнего произведения у меня нет другого слова, кроме очень глупого: очаровательно! Но придайте ему поистине глубокое значение. Это произведение поселяет в сердце читателя любовь: улыбаешься и хочется плакать» (Œuvres complètes de Gustave Flaubert. Correspondance. Supplément (1872 — Juin 1877). Paris, 1954, p. 96–97).

«Вы говорите мне слишком много приятных слов, мой дорогой друг; они заставляют меня краснеть от удовольствия и смущения. Но ничего — это очень приятно — и древние римляне были правы, когда говорили о „laudari a laudato viro“^[228]. Я очень доволен и горд, что доставил удовольствие старине Флоберу и автору „Антония“. А с его стороны было очень мило сказать мне всё это».

В более позднем этюде о Тургеневе Поль Бурже рассматривал «Вешние воды» как «московитский pendant» к «Сентиментальному воспитанию» Флобера. При этом Бурже отмечал, что «на некоторых страницах романов Тургенева волнение становится настолько сильным, что надо закрыть книгу и прервать чтение на несколько минут: через ваше воображение романист прикоснулся к больному месту вашего сердца, и, как ни легко прикосновение его пальца к ране, невозможно перенести его долго. В этом трепете снова найденной человечности, в этой глубокой симпатии даже к обнаруженной человеческой нищете, в этом до конца сохраненном даре жалости вы найдете у Тургенева постоянное присутствие божественного пламени любви. <…> В „Вешних водах“ Марии Николаевне забавно любить Дмитрия Павловича Санина только потому, что она видит его полным действительной любви к другой» ( Paul. Nouveaux essais de psychologie contemporaine. Paris, 1885, p. 112, 237–238, 244–245).

«Тургенев был необыкновенным собеседником — это бесспорно, но как писатель он не заслуживает своей славы. Я не хочу наносить ему оскорбление, предлагая судить о нем по его роману „Вешние воды“…» (Гонкур Э. и Ж. де. Дневник. Записки о литературной жизни. Избранные страницы в двух томах. М., 1964. Т. 2, с. 429).

«Вешних вод» на английский язык был выполнен Софией Мичелл (Michell) под заглавием «Spring Floods» — он появился в журнале «Eclectic Review» (1873–1874, № XVIII, 4 — XIX, 3). Этот же перевод был включен в шестой том нью-йоркского собрания сочинений Тургенева, которое выходило в 1867–1885 гг. (Tourgeneff’s Works. Spring Floods. Tr. Mrs. Sophie Michell. N. Y.: Holt, 1874. Vol. 6). Впоследствии повесть переводилась на английский язык несколько раз под различными заглавиями («Spring freshets», «Spring torrents», «Torrents of Spring»).

«Вешние воды» в англо-американской критике были немногочисленны. Краткую заметку о повести напечатал, в английском «Атенеуме» Ю. Скайлер, переводчик «Отцов и детей», бывший в это время американским консулом в Лондоне (Athenaeum, 1872, № 2331). Примерно тогда же с оценкой «Вешних вод», данной по немецкому переводу повести, выступил Т. С. Перри, который рецензировал иностранные книги в американском журнале «Атлантический ежемесячник» («Atlantic monthly»). По мнению Перри, «Вешние воды» — это не рассказ об обмане и падении юноши под воздействием femme fatale^[229], а «честное сочувственное изображение первичного человеческого конфликта». В более поздней заметке Перри говорит, что Тургенев изображает любовь «не как тривиальный обман чувств» (illusion) или «грубую болезнь» (coarse weakness), но «как одну из великих неизбежных тайн человеческой жизни, в которой каждый человек полностью выявляет свою натуру». Именно это тургеневское раскрытие всемирной темы Перри ценит больше, чем ее русский фон (см.: Atlantic monthly, XXX, 1872, November, p. 631; XXXIII, 1874, May, p. 574. — Цит. по книге: Gettman R. A. Turgenev in England and America. Illinois, 1941, p. 44–45).

«Вешние воды» перевела в 1872 г. София де Губернатис (урожд. Безобразова). Первоначально ее перевод появился в журнале «Rivista Europea», — в письме от 31 августа (12 сентября) 1872 г. Тургенев благодарил переводчицу за присылку двух номеров журнала, в которых были напечатаны первые главы повести. В начале следующего года этот же перевод вышел отдельной книгой. 6 (18) марта 1873 г. Тургенев благодарил С. де Губернатис за присылку двух экземпляров этого издания. В 1876 г. «Вешние воды» были переизданы в Милане^[230].

Отзывы итальянской критики на этот перевод не выявлены. Об интересе к «Вешним водам» в Италии свидетельствует появившаяся недавно в «Анналах» Восточного института в Неаполе статья В. Кипарского «Образы итальянцев в русской литературе» (Kiparsky V. Figure italiane nella letteratura russa. — Istituto Universitario Orientale. Annali. Sezione slava, I. Napoli, 1958, p. 107–121; о «Вешних водах» см. p. 113–115). Говоря, что итальянцы обрисованы в этой повести Тургенева «в самых теплых тонах», автор рассматривает каждый из этих образов; с наибольшим вниманием он останавливается на образе Джеммы, которую считает «подлинной героиней повести». Сопоставляя Джемму с русскими героинями Тургенева, В. Кипарский отмечает, что она действует, как «истая итальянка»: пережитая ею драма не приводит ее к таким необычным поступкам, на какие способны русские женщины (например, уход в монастырь Лизы или разрыв Елены с семьей и своим общественным кругом).

«Foraarsbolger»).

«Вешние воды» перевел на чешский язык под заглавием «Jarní vody» А. Дурдик (Durdík) — Biblioteka klassickych spisů», t. 6, Praga, 1876; в 1878 г. тот же перевод был напечатан в венском журнале «Vídenský Zvon».

В 1878 г. в газете «Dziennik Warszawski» под заглавием «Powódź wiosenna» появился первый польский перевод повести (переводчик не указан); в 1879 г. в журнале «Kłosy» был напечатан другой перевод — «Wiosniane wody», выполненный Кассильдой Куликовской.

Веселые годы — Промчались они! — Источник эпиграфа не установлен. В немецком переводе это четверостишие было приведено Томасом Манном в статье «Теодор Шторм» (1930): «…В лирике Шторма напрасно было бы искать непосредственное прославление юного майского дня, в ней звучит ноябрьский мотив скорби о прошлом:

Это тот мотив старинного романса, который ожил также в поэзии Тургенева»^[231]. Эти слова легко могут быть истолкованы как указание на то, что цитируемые здесь стихи принадлежат Т. Шторму. Однако такой вывод был бы ошибочен: Т. Манн просто воспользовался тургеневским эпиграфом к «Вешним водам», взяв его перевод из издания: ämtliche Werke, hzsg. von O. Buck und K. Wildenhagen. Berlin, 1929, Bd. VIII, S. 159.

В одном из первых критических откликов на повесть по поводу ее эпиграфа говорилось: «Судя по ее заглавию „Вешние воды“', иные предполагали, что г. Тургенев затронул опять всё еще не вполне решенный и разъясненный вопрос о молодом поколении. Думали, что названием „Вешние воды“ г. Тургенев хотел обозначить разлив юных сил, еще не улегшихся в берега, но благотворный для пажитей, — то, что г. Писемский, с противоположной точки зрения, наименовал „Взбаламученным морем“. Однако подобные ожидания не оправдались. Г-н Тургенев разумел под „вешними водами“ другое, а что именно, видно из следующего эпиграфа, предпосланного повести и заимствованного из старинного романса» (Новое время, 1872, № 7, 8 (20) января, «Литературное обозрение», подпись: М-ов).

…то «taedium vitae», о котором говорили уже римляне… — Тургенев употребил это латинское выражение, чтобы обозначить неудовлетворенность жизнью, опустошенность, телесную и душевную усталость, овладевшую человеком, несмотря на его материальное благополучие и изысканность окружающего общества. Из римских писателей у одного лишь Авла Геллия (II век), в его «Аттических ночах» (VII, 18), встречается то же сочетание, но он вкладывает в него иной смысл, чем тот, который мы находим у Тургенева. Таким образом, ссылка в тексте на римлян не имеет под собой основания. Понятие «taedium vitae» было исследовано в диссертационной работе: Mrs. . Taedium vitae in Roman Sepulchral inscriptions. St. Louis 1911 (рецензия И. И. Холодняка на эту книгу была помещена в журнале «Гермес», 1913, № 7, с. 165–166)^[232].

Дело было летом 1840 года. Санину минул 22-й год… — В повести отразились воспоминания Тургенева о его путешествии по Германии в 1840 году (во Франкфурте-на-Майне он был в мае). В это время Тургеневу шел 22-й год. Об автобиографической основе повести см. выше.

…он находился во Франкфурте… — На Венском конгрессе 1815 года Франкфурт-на-Майне был объявлен «вольным городом». Он управлялся сенатом, имел постоянный комитет граждан и законодательный корпус. До 1866 года Франкфурт являлся республикой. После австро-прусской войны был присоединен к Пруссии.

Зашел посмотреть Даннекерову Ариадну… — Иоганн Гейнрих Даннекер (Danneker, 1758–1841) — немецкий скульптор, последователь Антонио Кановы. Работал в Париже, Риме, Штутгарте. В бюргерских кругах Германии были популярны такие его произведения, как «Девушка, горюющая над своей мертвой птичкой», «Сафо, возлежащая с лирой», «Полумертвая Психея, извлекаемая из воды речным богом». Подобного рода сюжеты, подвергшиеся опошлению у менее даровитых скульпторов середины XIX века, Тургенев иронически упомянул в эпилоге «Накануне» (наст. изд., т. 6, с. 300). Мраморная группа «Ариадна на пантере» (1814) — наиболее прославленное произведение Даннекера. Эта скульптура была приобретена в 1816 г. франкфуртским банкиром Г. Бетманом, который выстроил для нее особый павильон, названный «Ariadneum», и сделал ее доступной для обозрения. Здесь ее мог видеть Тургенев в 1840 г.

…посетил дом Гёте… — Имеется в виду дом во Франкфурте-на-Майне, на улице Hirschgraben, который принадлежал отцу поэта, имперскому советнику Иоганну Каспару Гёте. Здесь поэт родился и провел детские и отроческие годы до отъезда в Лейпцигский университет (1765). Позднее он бывал во Франкфурте лишь наездами. Этот дом описан в первой книге первой чести автобиографии Гёте «Из моей жизни. Поэзия и правда» («Aus meinem Leben. Dichtung und Wahrheit»).

…прочел одного «Вертера» — и то во французском переводе… — Преклонение перед романом «Страдания юного Вертера», получившим известность во всем мире вскоре после его появления (1774), было особенно сильным в Европе и в России. Во Франции до 1840 г. он переводился десять раз. Для русских читателей в первые десятилетия XIX века Гёте являлся по преимуществу автором «Вертера» (см.: В. М. Гёте в русской литературе. Л.: Гослитиздат, 1937, с. 39–88). Во второй половине 1830-х годов в России возникает повышенный интерес к другим произведениям Гёте, особенно к «Фаусту», но это увлечение не затронуло героя повести, оставшегося, очевидно, равнодушным к немецкой литературе и философии, которые в 1830-е годы живо интересовали Тургенева и многих его сверстников.

…старичок, носивший имя Панталеоне. — Святой Панталеон — покровитель Венеции; его имя, измененное в духе народной этимологии в piantaleone (то есть «водружателя льва» — знамени св. Марка), стало прозвищем венецианцев; в форме Pantalone оно закрепилось за одним из персонажей commedia dell’arte: это купец, богатый, скупой и глупый старик; но ему же народная комедия масок придавала и положительные черты: человечность, сердечность, чувствительность; он наделен добрым сердцем и помогает обиженным.

 — Палаццо Питти — один из дворцов эпохи Возрождения во Флоренции; в ней размещен музей — собрание картин итальянских и иностранных мастеров XVI–XVII веков. «Юдифь» — картина итальянского художника Аллори (Allori) Кристофано (1577–1621).

Tartaglia — canaglia… — Тарталья — одна из традиционных масок commedia dell’arte, появившаяся в Неаполе в начале XVII века (см.: А. К. Итальянская народная комедия. М., 1954, с. 146–149).

«Demetrio e Polibio» («Деметрий и Полибий») — ранняя опера Джоакино Россини, написанная на античный сюжет; впервые была поставлена в Риме в 1812 году, но вскоре сошла со сцены.

…Джиованни Батиста Розелли — и к тому республиканец! — Приурочивая переезд отца Джеммы во Франкфурт к 1815 году, Тургенев, очевидно, хотел напомнить политические события в истории Италии, которые вынудили республиканца Розелли покинуть родину. В 1815 году, после Венского конгресса, в Италии, в том числе и в захваченном Австрией Ломбардо-Венецианском королевстве, куда входил город Виченца, восторжествовала жесточайшая реакция, сопровождавшаяся полицейским террором. Можно думать, что Розелли принадлежал к Союзу карбонариев — тайному демократическому обществу, основанному в 1808 году и боровшемуся за республику и за национальное освобождение Италии.

…каким-то сумрачным и суровым бригантом — вроде Ринальдо Ринальдини! — Бригант (итал. brigante) — разбойник, бандит; Ринальдо Ринальдини — герой романа немецкого писателя Вульпиуса (Vulpius) Христиана Августа (1762–1827) «Ринальдо Ринальдини, знаменитый атаман итальянских разбойников» («Rinaldo Rinaldini, der Räuberhauptmann», 1797), который был переведен почти на все европейские языки и сделался прототипом бесчисленных «разбойничьих» романов.

…чудный купол, расписанный бессмертным Корреджио! — Речь идет об одном из самых прославленных произведений Корреджо (Correggio) Антонио (1489–1534) — созданной им в 20-х годах XVI века фреске «Вознесение богоматери» в куполе Пармского собора. В рукописи Тургенев по ошибке отнес эту фреску к Падуе — см. его письмо к Стасюлевичу от 14 (26) февраля 1872 г., в котором он просил исправить эту ошибку во втором издании «Вестника Европы».

…был родом из Синигальи, где слышится «lingua toscana in bocca romana!» — Итальянский литературный язык сложился в XIII–XIV веках на основе тосканского диалекта. В XVI веке возникли продолжавшиеся до XIX века споры между сторонниками чистоты тосканской речи в литературном языке и их противниками, настаивавшими на использовании в его развитии и других диалектов. Спор был разрешен в пользу «тосканистов», чему немало способствовал своим творчеством и теоретическими выступлениями писатель Алессандро Манцони. Синигалья (или Сенигалья) — город на побережье Адриатического моря, близ Анконы.

…ледяной дом в Петербурге — в одной из книг ее покойного мужа: «Bellezze delle arti». — Ледяной дом был построен в Петербурге в январе 1740 г. по приказу Анны Ивановны, которая устраивала «потешный праздник» по случаю свадьбы своего шута Голицына (см. роман И. И. Лажечникова «Ледяной дом», 1835). «Bollezze delle arti» — художественный альманах, выходивший в конце XVIII века.

…спел ~ «Сарафан», потом «По улице мостовой». — О песне «Сарафан» см. примечание к повести «Два приятеля» (наст. изд., т. 4, с. 631–632). «По улице мостовой» — русская народная песня (ее текст — в двух вариантах — приведен А. И. Соболевским в изданных им «Великорусских народных песнях» — см.: Соболевский, т. IV, с. 589–592).

…спел пушкинское «Я помню чудное мгновенье», положенное на музыку Глинкой… — Романс М. И. Глинки «Я помню чудное мгновенье» был написан осенью 1840 года. Вводя упоминание о нем в повесть, действие которой происходит летом 1840 года, Тургенев допустил некоторый анахронизм. Возможно, что эта неточность восходит к «Воспоминаниям о М. И. Глинке» А. Н. Серова, в которых создание романса было отнесено к 1838 году. Эти воспоминания были напечатаны в журнале «Искусства», в сентябре — декабре 1860 г.; об интересе Тургенева к этому журналу см. его письмо к Полонскому от 4 (16) ноября 1860 г.

…спела несколько дуэттино и «сторнелло». — Дуэттино — дуэт небольшого размера; развитию этого музыкального жанра во многом способствовал итальянский композитор Пиччини (Piccinni) Николо (1728–1800). Сторнелло — один из жанров итальянской народной песни (от провансальского estorn — борьба, состязание). Сторнелло имеет форму рифмованного двустишия или трехстишия.

…никакая пальма — даже в стихах Бенедиктова, тогдашнего модного поэта… — Имеются в виду строки из стихотворения В. Г. Бенедиктова (1807–1873) «Пляска смерти», в котором описан танец Саломеи:

( В. Г. Сочинения. /Под ред. Я. П. Полонского. Изд. 2-е. СПб., 1902. Т. II, с. 176). Тургенев неоднократно рассказывал о своем юношеском преклонении перед поэзией Бенедиктова. Так, Н. А. Островская передает в своих воспоминаниях слова Тургенева: «Знаете ли вы, кого мы ставили рядом с Пушкиным? Бенедиктова! <…> Да-с, — и вот какой чепухой восхищались и восхищались не кое-кто, а Грановский, например, ваш покорнейший слуга и другие, не хуже нас с Грановским» ( с. 82). В «Литературных и житейских воспоминаниях» Тургенев писал: «И я, не хуже других, упивался этими стихотворениями, знал многие наизусть…» Преодолев под влиянием Белинского это увлечение, Тургенев в течение всей последующей жизни сохранил критическое отношение к поэзии Бенедиктова и не раз вводил в свои произведения иронические замечания о ней.

…один русский князь Тарбусский — «il principe Tarbusski»… — В этой искаженной в устах Панталеоне фамилии нетрудно распознать фамилию князя Трубецкого (ср. выше, с. 505–506, воспоминания Л. Фридлендера и И. Я. Павловского о прототипе Панталеоне).

… несчастные обстоятельства, он сам был неосторожен… — В 1831 году в Модене вспыхнуло восстание, направленное против герцогской династии д’Эсте. Герцог Франц IV бежал и, вернувшись с австрийскими войсками, подавил народное движение. С этими обстоятельствами и было, очевидно, связано крушение артистической карьеры Панталеоне.

…заговорил — о знаменитом теноре Гарсиа. — Гарсиа (Garcia) Мануэль (1775–1832) — прославленный испанский оперный певец, композитор и преподаватель пения. У него училась и его дочь Полина Виардо-Гарсиа.

…петь вместе с ним в опере — Россини — в «Отелло»! — Опера Россини «Отелло» (либретто Ф. ди Салза) была впервые поставлена в 1816 г. на сцене неаполитанского оперного театра Сан-Карло, в труппе которого пел тогда Гарсиа.

…он пел эту знаменитую арию из «Matrimonio segreto»… — Комическая опера итальянского композитора Чимарозы (Cimarosa) Доменико (1749–1801) «Matrimonio segreto» («Тайный брак») была впервые поставлена в 1797 г. в Вене. Речь идет об арии главного героя оперы Паолино.

âge est sans pitié… — Цитата из басни Ж. Лафонтена «Les deux pigeons» («Два голубя»).

…заговорил о «paese del Dante, dove il sì suona». — Не вполне точная цитата из песни III «Ада» Данте (правильно «Del bel paese là, dove il sì suona» — «Пленительного края, где звучит слово sì…»). Данте в трактате «De vulgari eloquentia» («О народной речи»), написанном по-латыни, говорит о делении южноевропейских (романских) языков в зависимости от характера утвердительной частицы «да»; при этом он различает: lingua d’oc (провансальское ос); lingua d’oïl (французское oil, позднее oui); lingua de si (итальянское sì).

…вместе с «Lasciate ogni speranza» — багаж молодого туриста… — Усеченный стих из «Божественной комедии» Данте («Ад», III, 9) — надпись над вратами ада. Был широко распространен в России с конца XVIII века как ходячее выражение.

…прочесть ему одну из комедиек Мальца. — Карл Мальц, точнее Мальс (Malß, 1792–1848) выступил в начале 1820-х годов со своей первой комедией «Der alte Bürgercapitain oder die Entführung» (1821), которую встретили похвалами Л. Бёрне и Гёте. В 1827 г. Мальс стал директором и акционером театра во Франкфурте; в последующие годы он написал ряд комедий (частью по французским источникам), где выведены коммерсант Хампельман и другие типы франкфуртского бюргерства («Die Landpartie nach Königstein. Hampelmanniade in 6 Bildern», 1832; «Herr Hampelmann im Eilwagen», 1833; «Herr Hampelmann sucht ein Logis», 1834; «Die Jungfern Köchinnen», 1835). Сборник пьес Мальса был издан в 1850 г. («Volkstheater in Frankfurter Mundart»). Он сопровождался словариком, так как франкфуртский диалект мог затруднять читателей из других областей Германии.

…видели на Цейле большой магазин сукон… — Die Zeile — новая, прямая улица во Франкфурте (в отличие от кривых улиц средневековой застройки), на которой в конце 1830-х — начале 1840-х годов были сосредоточены большие магазины. См. ее изображение в книге: Lange –193.

Ей бы . — Меропа — героиня одноименной трагедии Вольтера («Mérope» 1743), сюжет которой восходит к античной легенде; образ Меропы выведен также в одной из трагедий Еврипида («Кресфонт»). Клитемнестра — одна из героинь трагедии Расина «Ифигения в Авлиде» (1674), в основу которой положен древнегреческий миф — убийство Клитемнестрой своего мужа Агамемнона и ее смерть от руки сына Ореста, мстящего за отца; тот же миф использован в трагедиях Эсхила, Софокла и Еврипида.

…как у Рафаэлевой Форнарины. — Согласно преданию, Форнарина — бедная девушка, возлюбленная Рафаэля, черты которой он запечатлел во многих своих произведениях. Ее именем называют обычно женский портрет (копия с утраченного оригинала Рафаэля), находящийся в Риме, во дворце Барберини.

…арию из «Фрейшюца» — die Auen…» — «Der Freischütz» («Вольный стрелок») — романтическая опера Карла Марии Вебера (либретто Ф. Кинда), поставленная впервые в Берлине в 1821 г. В России известна под названием «Волшебный стрелок», которое было дано по указанию цензуры. «Durch die Felder^[233], durch die Auen» — ария Макса из первого акта оперы.

…разговор соскользнул — на Гофмана, которого тогда еще все читали.— В России знакомство с произведениями Гофмана началось в 20-е годы XIX века; всеобщее увлечение ими относится к 30-м годам. В следующей (XII) главе излагается эпизод из повести Гофмана «Заблуждения» («Die Irrungen. Fragment aus dem Leben eines Fantasten», 1821).

…один и тот же челнок, как в Уландовом романсе… — Уланд (Uhland) Людвиг (1787–1862) — немецкий поэт-романтик, собиратель произведений народного творчества. Здесь речь идет о его популярном стихотворении «Das Schifflein» («Челнок») из цикла «Romanzen». Это стихотворение Тургенев еще раз упоминает в главе XXV (с. 314).

…представлял маршала Бернадотта… — Жан Батист Жюль Бернадотт (1763–1844) — один из наполеоновских маршалов, участник сражений при Аустерлице и Ваграме. В 1810 г. при поддержке Наполеона был избран наследником шведского престола и регентом Швеции. В дальнейшем Бернадотт занял позицию, враждебную Франции, а в 1813 г. принял участие в военных действиях против нее. В 1818 г. стал королем Швеции под именем Карла XIV.

…тревожные чувства, обуревавшие лучшую часть тогдашней молодежи, были ему мало известны. — Говоря о «лучшей части» молодежи 1830-х годов, Тургенев, по всей вероятности, имел в виду людей типа Герцена, Огарева, Белинского, Станкевича и других участников студенческих кружков, с их спорами на философские и социально-политические темы, с их протестом против крепостничества и самодержавного деспотизма. В этой характеристике Санина можно в известной мере также распознать автобиографическую основу: о некоторой своей отчужденности от Станкевича Тургенев писал в «Воспоминаниях о Н. В. Станкевиче» (наст. изд., т. 5, с. 362).

…после тщетного искания «новых людей» начали выводить юношей — быть свежими… — Слова Тургенева о «тщетных исканиях» в нашей литературе «новых людей» могут быть отнесены к таким произведениям демократической литературы 1860-х годов, как «Что делать?» Чернышевского, «Трудное время» Слепцова, «Мещанское счастье» и «Молотов» Помяловского, «Перед рассветом» Благовещенского. В связи со спадом революционно-демократического движения во второй половине 1860-х годов в литературе появились иные типы, чуждые по своим идеям и по своей психологии «новым людям» недавнего прошлого. Тургеневская характеристика этих героев может быть применена к таким образам, как Литвинов («Дым»), Райский («Обрыв»), как молодежь, выведенная в романе Писемского «Люди сороковых годов» (1869).

…фленсбургские устрицы… — Так назывались устрицы, которые добывались у берегов Шлезвиг-Гольштейна: устричные промыслы в этом районе арендовала торговая компания города Фленсбурга.

…достав из бокового кармана небольшую книжечку, — читать разбирательные анекдоты… — Тургенев имеет в виду действительно существовавшую книгу, выдержавшую три издания: Knallerbsen, oder Du sollst und mußt lachen. 250 interessante Anekdoten, gesammelt und herausgegeben von Fr. Rabener. Quedlinburg, 1841–1842.

Подпоручик! Мой огурчик!.. — Эту песенку, бытовавшую, вероятно, в провинциальной обывательской среде, Тургенев использовал ранее в шуточном «романе» «Похождения подпоручика Бубнова», написанном в 1842 г. (см. наст. изд., т. 1, с. 408).

…как говорится, машинально… — Цитата из романа «Евгений Онегин» (гл. IV, строфа XVII).

Пистолеты без шнеллера… — Шнеллер — приспособление к спусковому механизму нарезного пистолета или ружья, служившее для облегчения спуска и тем самым для увеличения меткости стрельбы. Бесшнеллерными были дуэльные пистолеты.

…предложил ей сыграть с ним в тресетте… — Тресе́тте (tressette) — широко растространенная итальянская карточная игра, возникшая в XIV веке в Неаполе; в ней участвуют четыре или три игрока.

 — По свидетельству древних историков, Александр Македонский перед решающим сражением с персидскими войсками Дария III у города Арбели в Ассирии (331 г. до н. э.) был так уверен в победе, что крепко уснул. Сражение, действительно, закончилось полным поражением персов.

Каждый взял свой пистолет… — Цитата из романа «Евгений Онегин» (гл. VI, строфа XXIX).

Fuori! (фора!) — по старой памяти еще раз гаркнул Панталеоне. — Значение этого слова разъяснил в 1825 г. В. Ф. Одоевский: «Нельзя не отметить странного обыкновения, у нас существующего: желание, чтобы актеры повторили понравившееся место, у нас объявляется восклицанием „форо“, когда это слово совсем не означает повторения. Слово „форо“, или „фора“ происходит от латинского foras <…>, однозначущего с выражением: „чрез меру“ или „выходящее за пределы“ <…> Следовательно, „форо“ по-русски значит только „прекрасно“, „несравненно“, ибо произносят сие слово, желая вызвать актеров не для повторения, но изъявления благодарности; желая же заставить повторить, итальянцы и французы употребляют технический термин bis» (Московский телеграф, 1825, № 4). Панталеоне употребляет слово «фора» «по старой памяти», потому что к 1840-м годам оно уже было прочно забыто и заменилось возгласом «браво!».

… но сердце чуткое не спит… — Неточная цитата из стихотворения Л. А. Мея, входящего в цикл «Еврейские песни» (поэтические переложения библейской «Песни песней»). Напечатано впервые в 1849 г.; оно начинается строкой: «Сплю, но сердце мое чуткое не спит».

…напиться воды с флёр-д’оранжем… — Здесь имеется в виду лекарственная настойка на цветах апельсинового дерева.

…как у Альмавивы в «Севильском цирюльнике». — В этом сравнении Санина с влюбленным, но ветреным и непостоянным в своих чувствах персонажем из комедий Бомарше «Севильский цирюльник» и «Свадьба Фигаро» содержится намек на его будущую измену Джемме.

Переход — к «тихой резиньяции»… — Резиньяция — безропотное смирение, покорность судьбе. Мотив резиньяции нашел поэтическое выражение в стихотворении Шиллера «Die Resignation» (1784). В письмах Белинского, Станкевича, Герцена, Тургенева и других молодых людей 1830-х годов этот мотив часто обсуждался и был предметом горячих споров (см. также: наст. изд., т. 5, с. 404).

…вся Германия еще помнила ссору прусского правительства с кельнским архиепископом из-за смешанных браков. — Противником смешанных браков между католиками и некатоликами был Клементин Август Дросте, избранный в 1835 г. кёльнским архиепископом. В том же году он запретил венчать тех, кто не даст клятвенного заверения о воспитании детей в католическом духе, и тем самым вступил в конфликт с брачными узаконениями преимущественно протестантской Пруссии, под властью которой Кельн находился по решению Венского конгресса. В 1837 г., после долгих споров с правительством Пруссии, Дросте был смещен (см.: В. К. Католическая церковь и государство в Германии во второй половине XIX ст. Казань, 1912, с. 64–70).

…и прозвище носил «слюняя». — Возможно, что это прозвище было введено Тургеневым под влиянием имени князя Слюняя, одного из главных персонажей «шуто-трагедии» И. А. Крылова «Подщипа» (1800). Эта пьеса была напечатана только в 1871 г. (Рус Ст,  2), то есть как раз в то время, когда писались «Вешние воды». До этого «Подщипа» была опубликована в 1859 г. за границей.

А еще толкуют: фатерланд, мол, объединить следует. — После Венского конгресса на территории Германии был образован «Германский союз», состоявший из 38 слабо связанных между собой государств, что препятствовало экономическому и политическому развитию страны. На этой почве в немецких оппозиционных кругах росла идея объединения Германии, получившая особенно широкое распространение в связи с июльской революцией 1830 года во Франции. С середины 1830-х годов задача объединения заняла видное место в программах тайных революционных организаций «Молодая Германия», «Союз изгнанников» и др.

…а великий князь Михаил Павлович скомандовал… — Брат Николая I Михаил Павлович, известный своим самодурством и склонностью к жестокой муштре, с 1826 по 1844 год был командиром гвардейского корпуса.

 — Под фамилией Ласунской Тургенев вывел еще в «Рудине», как явствует из плана этого романа, А. О. Россет-Смирнову, в молодости воспетую Пушкиным, Лермонтовым, Вяземским, дружившую с Гоголем и Полонским (см. также комментарий к «Рудину» — наст. изд., т. 5, с. 490–491). Отрицательную характеристику Смирновой Тургенев дал в «Отцах и детях» («калужская губернаторша» — наст. изд., т. 7, с. 161) и, может быть, в «Дыме» («дрянной сморчок»).

Не перед «святыней красоты», говоря словами Пушкина… — Имеется в виду стихотворение Пушкина «Красавица» (1832).

…как та тройная броня, о которой поют стихотворцы. — Этот поэтический образ восходит к одной из од Горация (книга 1, ода 3), переведенной И. И. Дмитриевым: «Тройным булатом грудь была вооруженна» (Сочинения И. И. Дмитриева. М., 1818, с. 43). Эту же строку Горация воспроизвел Пушкин в письме к П. А. Вяземскому от 5 ноября 1830 г., отнеся ее к своей невесте Н. Н. Гончаровой (Пушкин, т. 14, с. 122).

…«с чувством, с толком, с расстановкой»… — Цитата из «Горя от ума» (действие II, явление 1).

 — Дагерротипия — ранний способ фотографирования, при котором сразу получалось позитивное изображение, но только в одном экземпляре. Была изобретена в 1839 г. французским художником Луи Жаком Дагерром. Метод фотографирования, близкий к современному, сложился в результате усилий ряда изобретателей на протяжении 1840-х годов.

…прослушал попурри из «Роберта-Дьявола»… — Имеется в виду опера Джакомо Мойербора (либретто Э. Скриба), поставленная впервые в 1831 г. и сразу же приобревшая общеевропейскую известность.

Поднизь — женский головной убор, часть старого русского национальною костюма; состояла из нити с нанизанным на нее жемчугом или бисером.

…le terrible don de la familiarité, о котором упоминает кардинал Ретц. — Жан Франсуа Поль де Гонди Ретц (Retz, 1614–1679) — кардинал, один из главных деятелей Фронды. Мемуары Ретца впервые вышли в свет в 1717 г. и затем неоднократно переиздавались (в 1866 г. вышло их девятнадцатое издание — наиболее близкое ко времени написания «Вешних вод»).

…он не совсем ясно понимал значение слов: «передел» и «запашка»… — Передел — при общинном землепользовании раздел земли по душам, производившийся заново каждые несколько лет. Запашка — слово, употреблявшееся в сельском хозяйстве в разных значениях: начало пахоты, количество вспаханной земли, обработка помещичьей земли крепостными крестьянами (то же, что барщина).

— подите в игорную залу… — Описывая немецкие курорты, автор путевых очерков, напечатанных в «Северной пчеле», писал о Висбадене: «Курзал здесь богаче, нежели в Эмсе, и имеет хорошенький сад и парк, с прудами и лебедями. И в залах игра идет сильнее, нежели в Эмсе. Рулеток и банковых столов здесь до шести. Игроков бездна» (Владимиров. Из Петербурга в Лондон, — Сев Пчела,  122). Еще раньше описание рулетки в Висбадене было дано в очерке Ф. Дершау «Из записок игрока» (Рус Сл, 1859, № 4). Впечатления от игры в Висбадене нашли отражение в романе Достоевского «Игрок» (1866).

…тогда в Висбадене проживала некая принчипесса ди Монако, изумительна, смахивавшая на плохую лоретку..— Карликовое княжество Монако, включающее городок Монте-Карло с его знаменитым казино, с 1861 г. находилось в тесной зависимости от Франции (до этого — под протекторатом Сардинии, затем Пьемонта). Монархический режим в Монако имел по существу марионеточный характер.

…шелковое розовое платье глясэ… — Глясэ — пестротканая материя, отливающая то одним, то другим цветом.

…с рукавами à la Fontanges… — Герцогиня де Фонтанж — одна из фавориток Людовика XIV. Тургенев здесь допустил неточность: существовала особая прическа, названная по имени Фонтанж (см.: Сев Пчела,  5. Парижские моды).

…посмотри-ка, что я в «Северной пчеле» — стихи князя Коврижкина по этому случаю. — Князем Коврижкиным здесь назван кн. П. А. Вяземский. В молодости он находился в оппозиции к правительству, но с 1830 г. пошел на примирение с самодержавием и стал крупным чиновником — сначала в министерстве финансов, а позднее в министерстве народного просвещения, где он в 1856–1858 гг. возглавлял цензурное ведомство. В литературной жизни этих десятилетий он занимал реакционные позиции. Выпад против Вяземского усиливался тем, что он был назван в связи с «Северной пчелой» — рептильной газетой, издававшейся Ф. В. Булгариным и Н. И. Гречем (сам Вяземский всегда относился к «Северной пчеле» с открытой враждебностью). В романе «Новь» Тургенев еще раз задел «князя Коврижкина» (ч. 1, гл. XIV). В ответ на выпад против него в «Вешних водах» Вяземский написал осенью 1872 г. эпиграмму, которая сохранилась в рукописи и при жизни автора не печаталась:

(Вяземский П. А. Избранные стихотворения. М.; Л., 1935, с. 470).

История личных отношений Тургенева и Вяземского прослежена в статье Н. Ф. Бельчикова «Тургенев и Вяземский» ( с. 10–19).

Какой он был муж совета! Он просто был муж Татьяны Юрьевны. — Татьяна Юрьевна — образ богатой и властной московской барыни; о ней говорит Молчалин в беседе с Чацким («Горе от ума», действие III, явление 4).

…называла себя лапотницей, не хуже Натальи Кирилловны Нарышкиной. — Наталья Кирилловна, вторая жена Алексея Михайловича и мать Петра I, происходила из небогатого и незнатного рода Нарышкиных, возвышение которого в связи с ее замужеством было враждебно встречено родовитым боярством.

…труппа в Карлсруэ, под «знаменитым» управлением г-на Девриента. — Девриент (Devrient) Филипп Эдуард (1801–1877) — известный немецкий актер н драматург; с 1852 по 1870 г. был директором придворного театра в Карлсруэ. Одной из причин, вызвавших этот резкий отзыв о Девриенте, был, вероятно, конфликт, разыгравшийся в связи с постановкой на сцене театра в Карлсруэ в январе 1870 г. оперетты «Последний колдун» (либретто Тургенева, музыка Полины Виардо). Тургенев считал, что враждебные высказывания в местной печати об этом спектакле были инспирированы Девриентом (см.: Гр. Представления оперетты «Последний колдун». — т. 73, кн. 1. «Из парижского архива И. С. Тургенева», с. 220–222). Вопрос об отношении Тургенева к театру в Карлсруэ и к Девриенту рассматривает Э. Т. Хок в статье «Тургенев в Карлсруэ» (Hock — I. S. Turgenev und Deutschland. Berlin, 1965. I Bd., S. 273–279).

…проиграл увертюру из «Свадьбы Фигаро»… — Опера Моцарта «Свадьба Фигаро» была впервые поставлена в 1786 г. в Вене. В основу ее либретто, написанного Лоренцо да Понте, была положена одноименная комедия Бомарше. Об увертюре к опере А. Н. Серов писал, что она — «прелестный образец увертюр для комических пьес; всё живо, легко, всё улыбается, шутит <…> Эта увертюра — одно из лучших произведений Моцартовой инструментальной музыки» (Серов А. Н. Моцарт. М., 1953, с. 24–25).

Я с ним «Энеиду» прочла. — Помните, когда Дидона с Энеем в лесу… — Рассказ о встрече Дидоны с Энеем в лесу входит в четвертую книгу поэмы Вергилия «Энеида». Приводим этот эпизод в переводе И. Г. Шершеневича, впервые напечатанном в «Современнике» за 1851 и 1852 гг. (отдельное издание: Варшава, 1868):

(Совр, 1852, № 2, Словесность, с. 67).

См. также: «Вешние воды». Латинские ссылки в повести Тургенева. 1. Тургенев и «Энеида» Вергилия. — Т сб, вып. 5, с. 182–186.

Критик висбаденский — он сплетник ужасный… — В памфлетной фигуре этого критика, которого Полозова называет Herr P…, Тургенев вывел Рихарда Поля (Pohl, 1826–1896), писателя, театрального и музыкального критика, жившего с 1864 г. в Баден-Бадене. В течение ряда лет он поддерживал дружеские отношения с Тургеневым и Виардо, принимал участие в первых домашних спектаклях оперетты «Последний колдун», помещал хвалебные рецензии на эту и другие оперетты Тургенева и Виардо в газете «Badeblatt der Stadt Baden-Baden», редактором которой он был. Для постановки «Последнего колдуна» на сцене театра в Веймаре в 1869 г. он перевел либретто этой оперетты на немецкий язык (см. названную выше статью Гр. Швирца. — т. 73, кн. 1, с. 214). Три стихотворения Поля были включены Тургеневым в альбом: «Шесть стихотворений Г. Гейне, Э. Мёрике и Р. Поля, переведенные на русский язык И. Тургеневым и положенные на музыку Полиною Виардо-Гарсиа» (СПб., 1871). В 1870–1871 гг., то есть как раз в то время, когда писались «Вешние воды», отношения с Полем были прерваны и в дальнейшем Тургенев отзывался о своем бывшем знакомом с нескрываемым раздражением (см., например, письма Л. Пичу от 1 января и 1 августа н. ст. 1873 г.). Сохранив в своей сатирической зарисовке характерную для Поля деталь — его преклонение перед Листом, — Тургенев вместе с тем перенес деятельность критика в Висбаден, несколько затушевав этим свой выпад против Поля.

Смотрите — я как венгерский король — на все четыре стороны света). — Речь идет об обряде, входившем в торжественную церемонию коронования венгерских королей: новый король, въехав на вершину холма на берегу Дуная, делал четыре взмаха обнаженным мечом на все стороны света, что обозначало его готовность защищать Венгрию от любого врага.

 — Источник этой цитаты не установлен. Ее содержание напоминает строки из стихотворного предисловия к «Путешествию по Гарцу» Г. Гейне:

Вы знаете — что значит: охотиться по брызгам? — У охотников это выражение означало: охотиться по первой весенней ростепели.

…ведь это как в Бюргеровой «Леноре»! — «Ленора» (1773) — баллада немецкого поэта Готфрида Бюргера (1747–1794), положившая начало развитию этого жанра в европейской поэзии. В России «Ленора» была известна по двум переделкам Жуковского («Людмила», 1808, и «Светлана», 1813), по его же переводу («Ленора», 1831), а также по вольному переводу П. А. Катенина («Ольга», 1816). Марья Николаевна вспомнила эту балладу потому, что там описывается бешеная скачка на коне:

(Жуковский

…женский кентавр… — По древнегреческим преданиям, кентавры — фесалийское племя, представителей которого изображали в виде полулюдей, полулошадей. Мужские и женские кентавры были в свите Диониса, бога растительности, покровителя виноградарства и виноделия.

…представления итальянской оперы, в которой участвовала сама г-жа Патти… — Аделина Патти (1843–1919) — знаменитая итальянская оперная певица (колоратурное сопрано). С 1861 г. гастролировала с огромным успехом во многих странах Европы, в том числе и в России. В зимний сезон 1870 / 71 г. Патти пела в итальянской опере в Петербурге.

— погиб славной смертью за свободу родины, в Сицилии… — Имеется в виду один из замечательнейших эпизодов в борьбе за национальное освобождение Италии — легендарный поход тысячи добровольцев («краснорубашечников») в 1860 г. под командованием Джузеппе Гарибальди для освобождения Сицилии от господства королевской династии Бурбонов.

212. Сохранился рассказ Д. Н. Михайлова о том, что он видел в 1883 г. в имении поэта К. К. Случевского рукопись «Вешних вод»: «Перелистываешь эту драгоценную литературную святыню и чувствуешь неизъяснимую сладость духа: такой прелестью, недоступной анализу, веет от четкого и крупного почерка создателя этого рассказа» ( Д. Очерки русской поэзии XIX века. Тифлис, 1904, с. 334). Возможно, что Михайлову удалось увидеть именно эту, не дошедшую до нас рукопись, потому что в известных нам — почерк писателя нельзя назвать «четким и крупным». Следует отметить, что Тургенев в свое время подарил Случевскому рукописи «Первой любви» и «Накануне» (в настоящее время хранятся в ГПБ).

Т, ПСС и П, Сочинения, –340. Далее варианты, опубликованные в названном издании, приводятся без дополнительного указания страниц публикации.

214. Friedländer L. Erinnerungen an Turgenjew. — В его книге: Erinnerungen, Reden und Studien. Strasburg, 1905. I Teil, S. 196; русский перевод: ВЕ,  10, с. 830–831.

на французский язык: «Я собираюсь внести небольшое изменение в конце „Вешних вод“: несколько смягчить его, добавив новую сцену». Еще более определенно Тургенев писал об этом Ж. Этцелю 17 (29) апреля того же года: «Я не хочу публиковать ее в таком виде; совершенно необходимо ввести в конце сцену, где мой герой (который настоящим героем отнюдь не является) возвращается к предмету своей первой любви, а его прогоняют — иначе это слишком безнравственно. Это решено, и я от этого не отступлюсь». Однако никаких изменений во французском тексте повести Тургеневым сделано не было.

216. в полном составе (лат.).

«Я хочу еще раз повторить Вам, что статья „Московских ведомостей“ против Вас возбудила всеобщее негодование и сильно повредила и без того уже сильно упавшему авторитету издателей…» (Лит Насл, т. 73, кн. 2, с. 189).

218. эти господа

Громов В. А. «Вешние воды». Статья и письмо Б. М. Марковича о повести Тургенева. — В кн.: Т сб, –305.

220. «Человек, который смеется»

221. Полностью было посвящено «Вешним водам» приложение к № 38 «Маляра», 19 декабря 1872 г.: на четырех страницах были помещены карикатуры на Тургенева, выставленного в качестве главного героя «Вешних вод». Карикатуры подписаны инициалами — А. Б.

«Вешних вод» здесь не названо. О невыясненности библиографической истории этого издания см. в статье К. К. Эгле «Малоизвестные материалы об И. С. Тургеневе из рижских книгохранилищ». — Орл сб, 1960, с. 353–358.

— крайне тенденциозного — анализа немецкой темы в этой повести представлен в статье Н. А. Кузнецовой «„Вешние воды“ И. С. Тургенева» (Уч. зап. Московского гос. ун-та, вып. 127, кн. 3. М., 1948, с. 155–171).

Eichholtz J. Turgenev in der deutschen Kritik bis zum Jahre 1883. — Germanoslavica, 1931 / 1932, Jahrgang I, H. 4, S. 578.

225. Parménie A. et Bonnier de la Chapelle ’un éditeur et de ses auteurs. P. -J. Hetzel (Stahl). Paris, 1953, p. 566–567.

226. Tourguéneff J. Les Eaux printanières. Le Gentilhomme de la steppe. Paris, Hetzel, <1873>. В дальнейшем перевод Дюрана неоднократно переиздавался.

227. преподавателем словесности

«похвале из уст того, кого ты сам похвалил» (лат.).

229. роковой женщины

230. См.: З. М. Русско-итальянские литературные связи. М., 1973, с. 105.

231. Mann –459.

232. Настоящее примечание составлено А. Н. Егуновым; ему же принадлежат примечания к с. 257 («Даннекерова Ариадна», «дом Гёте»), 267 («комедии Мальца»). См. также: Егунов «Вешние воды». Латинские ссылки в повести Тургенева. 2. Taedium vitae. — В кн.: Т сб, –188.

233. Правильно — die Wälder.

234. Ухожу от вас я в горы,
Где живут простые люди,

Где дышать свободно будет. 

(Перевод В. Станевич.)