Дрозд (II
Опять я лежу в постели… опять мне не спится. То же летнее раннее утро охватывает меня со всех сторон; и опять под окном моим поет черный дрозд — и в сердце горит та же рана.
Но не приносит мне облегчения песенка птицы — и не думаю я о моей ране. Меня терзают другие, бесчисленные, зияющие раны; из них багровыми потоками льется родная, дорогая кровь, льется бесполезно, бессмысленно, как дождевые воды с высоких крыш на грязь и мерзость улицы.
Тысячи моих братий, собратий гибнут теперь там, вдали, под неприступными стенами крепостей; тысячи братий, брошенных в разверстую пасть смерти неумелыми вождями.
Ни правых тут нет, ни виноватых: то молотилка треплет снопы колосьев, пустых ли, с зерном ли — покажет время.
Что же значат мои раны? Что значат мои страданья? Я не смею даже плакать. Но голова горит и душа замирает — и я, как преступник, прячу голову в постылые подушки.
… скользят мне на губы… Что это? Слезы… или кровь?
Август, 1877
Примечания
В черновом автографе вместо заглавия стояла цифра II. Оба стихотворения («Дрозд» I и II), судя по цвету чернил и почерку, были записаны одновременно, хотя поправки и вставки были сделаны не сразу. Там же дата стихотворения была исправлена — «Август, 1878» на «Август 1877 года». В беловике восстановлен 1878 год. Между тем стихотворение едва ли могло быть написано после фактического завершения русско-турецкой войны, заключения Сан-Стефанского мирного договора (19 февраля (3 марта) 1878 г.) и соглашения с Англией (18 (30) мая 1878 г.). Напротив, именно в августе 1877 г. Тургенев с чрезвычайной остротой воспринимал ряд поражений, нанесенных русским войскам турками, и огромные жертвы, которые война потребовала от русского народа. Слова стихотворения: «Тысячи моих братий, собратий гибнут теперь там, вдали, под неприступными стенами крепостей; тысячи братий, брошенных в разверстую пасть смерти неумелыми <в черновике> вождями» — имеют близкие параллели в письмах Тургенева, писанных им в августе 1877 г. Так, П. Л. Лаврову он писал 22 июля (3 августа): «Не могу скрыть, что до безумия огорчен нашим поражением в Турции: вот что значит поручать великим князьям армии — точно игрушки детям! Но чем провинились наши бедные солдаты, которых башибузуки прирезывали, как баранов?» То же горькое чувство отражено в письмах Тургенева к П. В. Анненкову от 1 (13) августа 1877 г. и к Я. П. Полонскому от 14 (26) августа 1877 г.: «… мне ужасно скверно на душе — по милости наших неслыханных глупостей на Востоке — и мне хотелось бы забиться в какую-либо нору, чтобы не видеть никого и ничего не слышать!» Приведенные цитаты позволяют считать, что исправление даты, сделанное Тургеневым в черновом автографе, имело полное основание. В черновом автографе вместо слов: «Что это? Слезы… или кровь?» написано — «Что это? Мои слезы или та родная кровь?»