ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ <"НАШЕГО ВЕКА">
М. г.!
Позвольте мне обратиться к посредству вашего уважаемого журнала для указания на некоторый неприятный казус, уже в другой раз повторяющийся со мною в течение моей литературной карьеры. В начале нынешнего года я написал небольшую вещь, озаглавленную "Рассказ отца Алексея". Знакомый мне редактор небольшого парижского журнала "La Republique des lettres", которому я обещал свое сотрудничество, попросил у меня позволения поместить в своем издании перевод этого рассказа. Я согласился; самый же оригинал препроводил в редакцию "Вестника Европы" (он, вероятно, будет помещен в майской книжке этого журнала). И вдруг этот рассказ, переведенный с французского под заглавием "Сын попа" ("Le fils du pope"), появляется в фельетоне "Нового времени" - да еще с таким подстрочным замечанием, что читатели могут, пожалуй, принять этот перевод за принадлежащий мне русский текст. Одна газета точно так же поступила несколько лет тому назад с одной моей повестью, немецкий перевод которой появился недели за две до напечатания русского оригинала. Но я не ожидал такой бесцеремонности со стороны г. Суворина. Оказывается, что я ошибался.
Мне остается заметить, что в переводе "Нового времени" совершенно пропал тон рассказа, вложенного мною в уста священника; кроме того, я, уже после напечатания французского текста, прибавил немалое число отдельных штрихов... и потому смею надеяться, что напечатание "Рассказа отца Алексея" в "Вестнике Европы" не покажется лишним.
Позвольте мне кстати прибавить несколько слов по поводу критических замечаний г. Тора (в том же "Новом времени") на переведенную мною легенду Флобера "Св. Юлиан Милостивый". Я не стану входить в препирательство с г. Тором насчет достоинств самого произведения: у всякого свой вкус. Мне хочется только представить несколько возражений против упреков, делаемых г. критиком собственно моему переводу. С двумя из них я готов согласиться: лучше было бы сказать "с пеной у рта", чем "с пеной во рту"; и слово "зияли" следует заменить другим, например, словом "рдели". Но почему "повелевать пространством", или "Если бы я не захотел... однако?", или "сон или действительность - то было" и т. д., или "Его собственная особа ему претила" - галлицизмы? Подобные обороты встречаются и под пером наших лучших писателей и в устах русских людей, в живой речи. Г-н Тор особенно недоволен тем, что у меня сказано "обитать замок", т. е. тем, что я употребил этот глагол с винительным падежом. Я очень хорошо знаю, что это считается у нас галлицизмом, и что глагол "обитать", как глагол действительный, не существует в наших словарях. Но тут я поступил сознательно, преднамеренно,-- и вот какие меня к тому побудили причины.
Во 1-х. Глаголы средние у нас не имеют страдательного причастия; а слова "обитаемый", "необитаемый", как известно, в постоянном употреблении.
Во 2-х. Средние глаголы не образуют отглагольных существительных на "атель" и "итель", а мы все говорим "обитатель".
В 3-х. Страдательные причастия одних лишь действительных глаголов управляют творительным падежом: "окруженный людьми"... "обитаемый людьми". (Немногие причастия вроде: "сгораемый" (от "сгорать") - которые составляют как бы исключение из первого приведенного мною правила,-- не управляют творительным падежом и имеют характер прилагательного).
И в 4-х. Я, быть может, ошибаюсь, но в глаголе "обитать" с винительным мне чувствуется оттенок постоянства, долговечности, которого нет в том же глаголе с предложением: в. "Племя кельтов обитало всё пространство земли между" и т. д. "Я тогда обитал в этом замке" и т. д.
Из всего этого выходит, по моему мнению, что глагол "обитать" принадлежит к числу глаголов, которые допускают оба
мою ошибку; причислить же к ним г. Тора я, при всей доброй воле, не могу.
Прошу вас, м. г., извинить длинноту этого письма, а также принять уверение в совершенном уважении и т. д.
Иван Тургенев
Париж, 11/23 апреля 1877 г.
Примечания
"Наш век", 1877, No 48, 19 апреля.
В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Сочинения, т. XII, стр. 395--397.
Беловой автограф - БА ИРЛИ, ф. 293, оп. 1, ед. хр. 14645, No 188.
Поводом для письма послужили следующие обстоятельства. В начале 1877 г. в парижском журнале "La Republique des Lettres" (1877, vol. III, serie 2, 28 janvier, 4 fevrier, 11 fevrier) с ведома Тургенева был напечатан французский перевод "Рассказа отца Алексея" (под заглавием "Le fils du pope"). Оригинальный текст рассказа с некоторыми добавлениями по сравнению с переводом Тургенев 29 марта/10 апреля 1877 г. выслал M. M. Стасюлевичу для публикации в "Вестнике Европы" (см.: т. XII, кн. 1, стр. 131, а также наст. изд., т. XI, стр. 533--542). Но еще до публикации в "Вестнике Европы" рассказ неожиданно для писателя появился в "Новом времени" (1877, NoNo 395 и 396, 6/18 и 7/19 апреля) в обратном переводе с французского, под заглавием "Сын попа", с подстрочным примечанием А. С. Суворина: "Этот не являвшийся еще на русском языке рассказ И. С. Тургенева помещен в февральских нумерах "Republique des Lettres"". Незадолго до этого там же с резкой недоброжелательной критикой тургеневского перевода "Легенды о святом Юлиане Милостивом" Флобера выступил В. П. Бурении под псевдонимом Тор (см.: наст. изд., т. XIII, стр. 684--686).
Свое возмущение бестактными действиями "Нового времени" Тургенев выразил сначала в письмо к M. M. Стасюлевичу от 9/21 апреля 1877 г., прося его "объявить" "в какой-нибудь газете" о недовольстве автора "подобной бесцеремонностью" (Т, Письма, т. XII, кн. 1, стр. 138). Однако в дальнейшем Тургенев счел необходимым сам выступить с протестом, оформив его в виде письма в редакцию газеты "Наш век".
"На следующей странице,-- сообщал он Стасюлевичу в письме от 13/25 апреля 1877 г.,-- Вы найдете мой протест против дрянного Суворина и его перевода; я послал его в "Наш век"..." (там же, стр. 142).
Копия первой половины письма, посланная Стасюлевичу, отличалась от текста, опубликованного в "Нашем веке", большей определенностью и резкостью формулировок в ссылке на аналогичный поступок А. А. Краевского (см. варианты БА, на стр. 270), и можно предположить, что правка была сделана редакцией "Нашего века", не желавшей вступать в конфликт с "Голосом".
"Открытым письмом" (Н Вр, "Рассказа отца Алексея", ссылаясь на примечание к нему ("рассказ переведен с французского"); главной же целью письма было обвинение Тургенева в тщеславии, в отсутствии патриотизма. Сославшись на историю публикации "Сна" (см.: наст. изд., т. XI, стр. 525--527), на эпизод со "Странной историей" (см.: там же, т. X, стр. 476--477), Суворин назвал Тургенева "жертвою своей собственной слабости", "жертвой погони за известностью в чужих краях", упрекая его в стремлении "быть столько же русским писателем, сколько и иностранным".
В ответ на обвинения Суворина Тургенев обратился в редакцию "Нашего века" еще с двумя письмами (см. стр. 171 и 175), в которых разъяснял свое отношение к "Новому времени".
Буренин ответил на письмо Тургенева новой статьей, в которой иронизировал по поводу "грамматического вкуса г. Тургенева", испортившегося, "по всей вероятности, во время долгого пребывания за границей" (Н Вр, 1877, No 418, 29 апреля /11 мая).
"Голоса" (1877, No 104, 26 мая/7 июня) и реакционной газеты "Русский мир". Корреспондент "W" (возможно, В. Г. Авсеенко) заявил, что "позиция, занимаемая г. Сувориным в настоящем споре, несравненно сильнее позиции его противника" (Р Мир, 1877, No 122, 6 мая).
Критик "С. -Петербургских ведомостей" Роландо (псевдоним Я. Л. Розенфельда) подчеркнул прямую связь между обсуждением "Рассказа отца Алексея", переводов Тургенева и критикой "Нови": "... ему <Тургеневу>,-- писал он,-- пока только намекают на то, что, живя подолгу вдали от своего естественного отечества, оп всё более и более с ним разобщается. До недавнего времени он оставался совершенно глух к таким намекам, но резкие отзывы о его "Нови", наконец, показали ему, что эти намеки имеют серьезное значение, а затеянная им же полемика, кажется, окончательно открыла ему глаза" (СПб Вед,
В защиту Тургенева, с осуждением действий Суворина, выступила прогрессивная пресса: "Наш век" (1877, No 69, 10 мая) и либерально-народническая газета "Неделя" (1877, No 20, 15 мая). П. В. Анненков писал Тургеневу 2/14 мая 1877 г.: "... замечу, что не было никаких причин возлагать на Суворина упования в тонкости морального и житейского чувства. Никогда он этим не отличался, но только владел собой хорошо, поджидая минуты, когда можно будет распуститься и пожить на всей своей воле. Минута эта наступила. Понесся он теперь, спрятав голову в колени так, что жутко становится и неизвестно, где и как бег свой прекратит. Я только плечами пожимал, читая его наставление Вашей милости. "Нарочно, говорит, такую мерзость с Вами учинил и впредь чинить буду, чтобы отучить от презрения к русскому языку!"" (ИРЛИ, ф. 7, ед. хр. 12, л. 13 об. - 14). "Читал всю Вашу переписку с петербургскими друзьями, которые оказываются негодяями",-- сообщал он в следующем письме к Тургеневу от 30 мая н. ст. 1877 г. (там же, л. 16 об.).
Стр. 168. -- Тургенев имеет в виду эпизод со "Странной историей", опубликованной А. А. Краевским в "Голосе" без разрешения автора в обратном переводе с немецкого (см. в этом томе стр. 153).
Стр. 168. ... в переводе "Нового времени" совершенно пропал тон рассказа ~ прибавил немалое число отдельных штрихов...-- Сопоставление перевода в "La Republique des Lettres" с текстом "Вестника Европы"" см. паст, изд., т. XI, стр. 534--536.
... несколько возражений против упреков со моему переводу. Т, Соч, 1880, в состав которого был включен перевод "Легенды о святом Юлиане Милостивом" (см.: наст. изд., т. XIII, стр. 684--685).