135. ПОЛИНЕ ВИАРДО
25 апреля (7 мая) 1850. Куртавнель
Courtavenel. Mardi, 7 mai 1850.
Gounod m'a remis votre billet, chere Madame Viardot: vous etes bonne comme un ange, mais il m'est vraiment trop penible de revenir sur le meme sujet: ma decision me fait trop de chagrin deja comme cela1. Je ne vous dirai qu'une chose: vous me recommandez d'etre prudent: la prudence me conseille de revenir sur-le-champ: rester plus longtemps en Europe serait de la plus haute imprudence. Du reste, je vous ai dit toutes mes raisons dans la lettre que vous avez du recevoir hier. Je suis au desespoir - sans phrase - de vous causer de la peine... vous pouvez facilement imaginer ce qui se passe en moi: epargnez-moi, je vous prie, mes bons amis, et ne me rendez pas ma tache plus dure encore: elle l'est deja bien assez, croyez-moi. Lundi prochain, je quitte Courtavenel: je resterai trois jours a Paris. Ne m'ecrivez plus ici: votre lettre ne m'y trouverait plus: ecrivez-moi a Paris, rue et hotel Port-Mahon. Je partirai de Paris le 16, je serai a Berlin le 20. J'avais ete trop heureux jusqu'a present: la vie commence a me montrer le vilain revers de sa medaille. Mais il ne faut pas se laisser abattre - et il fera beau de se retrouver dans le port apres avoir triomphe de la bourrasque. Pourvu que votre affection me reste - et j'y compte... je saurai bien supporter tous les desagrements imaginables. Ne parlons donc plus de ce voyage inevitable. Nous aurons le temps de le faire a Berlin.
Le temps a change ici: il ne fait plus froid. Avant-hier, nous avons eu une journee magnifique. Seulement, si vous voulez conserver un peu de gibier dans les environs de Courtavenel, il vous faudra acheter la maison blanche2, vrai repaire de braconniers: il ne se passe pas de jours qu'on n'entende des coups de fusil, et en me promenant hier dans les champs, j'ai trouve trois perdrix depareillees. Diane3 a fait une fausse couche: j'avoue que j'en suis assez content: c'est un grand debarras. Mais ca a fait du mal a la pauvrette. Elle va mieux maintenant. Sultan est toujours le bon gros pataud que vous savez. Je leur donne a manger sur le perron apres dejeuner, mais il n 'y a personne pour chanter les variations de Rode4. A propos de musique, Gounod a compose l'ode d'Alceo5: c'est tout bonnement magnifique - de style et de couleur. Il aura fort a faire pour se surpasser dans ce qu'il fera chanter a Sapho: mais je l'en crois capable. Allons, allons, je crois que son opera sera un peu chouette. Mme Gouuod semble se plaire a Courtavenel; il ne nous manque plus que le beau temps... et la presence des maitres de la maison. Aussi, nous y pensons bien souvent. Nous vous avons bien su gre de tous les details que vous nous avez donnes sur "Le Prophete": les soi-disant bons Allemands sont donc venus a composition: wahre Meisterin im Gesang und Spiel - je crois bien! Mais quelle indignite de chuter Meyerbeer! A propos, "La Presse" annonce officiellement que Mlle Alboui va debuter dans la Fides du "Prophete". Mr Roqueplan ne se gene pas. Si ce debut a lieu pendant mon sejour a Paris, j'irai voir ca, dut-il m'en couter les yeux de la tete!6
Je viens de relire ma lettre: elle est bien froide, bien contrainte, bien peu interessante... Ecoutez, il ne faut pas m'en vouloir. Je vous le dis sans detour: je suis horriblement triste. Je ne veux pas me rendre plus triste encore - ni vous non plus - en vous parlant de l'etat de non coeur - mais je ne puis parler librement d'autre chose, a moins d'avoir recours a une gaite forcee, qui, si vous n'avez pas devine la ficelle -- vous aura peut-etre choquee dans ma derniere lettre. Le vin est tire - il faut le boire... Oui, mais le gout de ce vin-la est bien amer.
N'oubliez pas d'autoriser Mme votre mere ou Mlle Berthe de prendre un homme de peine pour venir en aide au jardinier: le parc et le jardin dans la cour sont bien sales - entre nous soit dit.
Les lilas sont bien beaux dans cet instant. Tout Courtavenel me paraitra bien beau la veille de mon depart, cher Courtavenel!
Vous voyez: quand je dis ce que je pense, je risque de vous faire de la peine... et il m'est difficile de parler d'autre chose.
J'ai relu "Jeanne"7: c'est doux et beau... Seulement Jeanne est parfois un peu trop pedante... Les heroines de Mme Sand tombent souvent dans ce defaut - temoin la petite Fadetto8"La comtesse de Rudolstadt"9, etc. Mais tout ce qui vient d'elle porte la touche du maitre. Il y a une grandeur sereine et large dans sa maniere qui est admirable. Je ne connais rien de plus beau que la scene de la fenaison. Vous rappelez-vous la lecture de "Mauprat"10? J'y ai pense sur le sommet du Fie du Midi - il y a de cela - ma foi - bientot cinq ans; j'y penserai encore dans les steppes de la Russie et nous le relirons peut-etre un jour dans ce meme salon; a la place meme ou je vous ecris cette lettre... Ce jour-la sera plus beau que celui d'aujourd'hui... Cela me fait penser a la lecture d'"Hermann et Dorothee"11... Vous etiez assise a cette meme table ronde...
Adieu, donnez-moi vos mains, que je les serre bien fort. Portez-vous bien, que le bon Dieu veille sur vous. Mille bonnes choses a Viardot et aLMonson. Soyez heureuse - adieu. Non - a demain.
Votre
J. Tourgueneff.
Перевод с французского:
Куртавнель.
Вторник, 7 мая 1850,
Гуно передал мне вашу записку, дорогая госпожа Виардо: вы добры, как ангел, но мне, право, слишком тяжко возвращаться к той же теме: мое решение и так уже слишком меня огорчает1. Скажу вам только одно: вы рекомендуете мне быть осторожным: осторожность советует мне возвратиться немедленно: оставаться в Европе дольше было бы величайшей неосторожностью. Впрочем, в письме, которое вы, должно быть, вчера получили, я уже изложил вам мои доводы. Я в отчаянии - без преувеличения - оттого, что вас огорчаю... вы легко можете представить себе, что во мне происходит: пощадите меня, прошу вас, мои добрые друзья, не делайте моей участи тяжелее; она, поверьте мне, и так уже достаточно тяжела. В будущий понедельник я покину Куртавнель: три дня я проведу в Париже. Не пишите мне больше сюда: вате письмо меня уже не застанет: пишите в Париж, улица и гостиница Пор-Магон. Из Парижа я уеду 10-го, 20-го буду в Берлине. До сих пор я был слишком счастлив: жизнь начинает показывать мне оборотную сторону своей медали. Но не надо падать духом - и как хорошо будет вновь оказаться в гавани, одержав победу над шквалом. Только бы при мне оставалось ваше расположение - я на него рассчитываю... И тогда я сумею перенести все мыслимые неприятности. Не будем же больше говорить об этом неизбежном путешествии. У нас будет время сделать это в Берлине.
Погода здесь переменилась: стало теплее. Третьего дня у нас был великолепный день. Однако, если вы хотите сохранить немного дичи в окрестностях Куртавнеля, то вам придется приобрести белый дом2, сущий притон браконьеров: не проходит и дня без того, чтоб здесь не слышались ружейные выстрелы, а прогуливаясь вчера по полям, я нашел трех растерзанных куропаток. У Дианы3 случился выкидыш: признаюсь, что я этим весьма доволен: это большое облегчение. Но бедняжка очень мучилась. Теперь ей лучше. Султан все такой же неуклюжий толстяк. После завтрака я кормлю их на крыльце, но некому петь вариации Роде4. Что касается музыки, то Гуно сочинил оду Алкея5: это просто великолепно - по стилю и колориту. Ему надо будет очень постараться, дабы превзойти самого себя в том, что он заставит петь Сафо; но я считаю, что он на это способен. Ну, ну, я думаю, что его опера будет довольно приятной. Г-же Гуно в Куртавнеле, как будто, правится; нам недостает только хорошей погоды... и присутствия хозяев дома. А посему мы об этом очень часто думаем. Мы очень вам благодарны за все подробности, которые вы сообщили нам о "Пророке": итак, эти добрые (нем.).} - еще бы! Но что за гнусность освистывать Мейербера! Кстати, "La Presse" официально объявила, что м-ль Альбони будет дебютировать в партии Фидес в "Пророке". Г-н Рокеплан не стесняется. Если этот дебют состоится, когда я буду еще в Париже, я во что бы то ни стало пойду поглядеть на это!6
Я только что перечитал свое письмо: оно очень холодно, очень натянуто, очень мало интересно... Послушайте, не надо на меня за это сердиться. Говорю вам без обиняков: мне ужасно грустно. Мне не хочется огорчать себя еще больше - ни, тем более, вас,-- сообщая вам о том, что у меня на сердце - но сам я не могу говорить о чем-нибудь другом, не прибегая к деланной веселости, которая, если вы но разгадали замысла,-- вас, может быть, и шокировала в моем последнем письме. Вино откупорено - надо его пить... Да, но вкус этого вина очень горек.
Но забудьте поручить вашей матушке или м-ль Берте нанять человека в помощь садовнику: парк и сад - между нами говоря - очень грязны.
Сирень сейчас очень хороша. Всё в Куртавиеле покажется мне прекрасным накануне моего отъезда, милый Куртавнель!
Вы видите: когда я говорю то, что думаю, я рискую вас огорчить, а говорить о чем-нибудь другом мне трудно.
Я перечел "Жанну"78, Консуэло в "Графине Рудольштадт"9, и т. д. Но все, что его создано, несет на себе печать мастера. В ее восхитительной манере писать есть мощь и широта. Me знаю ничего более прекрасного, чем сцена сенокоса. Вы помните чтение "Мопра"10 на том же мосте, где я пишу вам это письмо... тот день будет прекрасней сегодняшнего... Это невольно напоминает мне чтение "Германа и Доротеи"11... - Вы сидели за этим же круглым столом...
Прощайте: дайте мне ваши руки, дабы я смог крепко их пожать. Будьте здоровы, да хранит вас бог. Тысяча самых добрых пожеланий Виардо и леди Монсон. Будьте счастливы - прощайте. Нет - до завтра.
Ваш И. Тургенев.
Примечания
Впервые опубликовано: Т, Nouv corr ined, t. 1, p. 36--39.
1 Речь идет о вынужденном решении Тургенева покинуть Францию и возвратиться на родину, чтобы избежать риска навсегда быть изгнанным из России. См. также письмо 132, примеч. 4. О тяжелом душевном состоянии Тургенева в связи с его приближающимся отъездом сообщал П. Виардо 8--9 мая н. ст. 1850 г. живший с Тургеневым в Куртавнеле Ш. Гуно: "Куртавнель ничем, кажется, не сможет помочь в этом году постоянной болезни Тургенева: она доставляет ему теперь гораздо больше неприятностей, чем раньше, и я очень хорошо понимаю, что эта болезнь может оказаться верным спутником, которого придется нести с собой до конца дней. <...> Постоянство болезни Тургенева и его приближающийся отъезд очень огорчает меня. Утешите ли вы его в его горе? Мы оба знаем, насколько сильным это горе может быть! Я жалею вас обоих из-за отъезда в Берлин, который вас ожидает, потому будьте мужественной, мой друг, будьте мужественной: ибо я хорошо знаю, что испытываемые нами чувства не могут заменить нам отсутствующего человека" (New Z Sl J, Вibl Nat. См. там же, с. 31, примеч. 38). Очевидно, Тургенев стал задумываться об отъезде в Россию еще в начале апреля 1850 г. А. И. Герцен сообщал Г. Гервегу 7 (19) апреля 1850 г.: "Тургенев еще здесь, здоровье его все лучше и лучше. Он нас ежедневно предупреждает, что завтра уедет" (Герцен, т. 24, с. 27--28, пер. с франц.).
2 Небольшая постройка невдалеке от Куртавнеля (см.: Т, t. 1, p. 37).
3 Диана - собака Тургенева в Куртавнеле. Писатель увез ее с собой в Россию. Упоминается в "Мемориале" (1850). - См. наст. изд.. Сочинения, т. 11, с. 200.
4 Виртуозные скрипичные вариации П. Роде, аранжированные для певицы А. Каталани, П. Виардо неоднократно исполняла их в своих концертах.
5 Поэт Алкей - одно из действующих лиц в опере "Сафо" Ш. Гуно.
6
7 "Жанна", роман Ж. Санд (1844).
8 Героиня романа Ж. Санд "Маленькая Фадетта" (1848).
9 "Графиня Рудольштадт", роман Ж. Санд (1843),-- продолжение романа "Консуэло", (1842), прототипом главной героини которого писательнице послужила также П. Виардо.
10 "Мопра", роман Ж. Санд (1836).
11 "Герман и Доротея", поэма Гёте (1797).