29 июня (11 июля) 1851. Выкса
Выкса. 29 июня.
Будьте уверены, что если я берусь за перо теперь, то вовсе не с целью входить в какие-нибудь длинные диспуты об деле уже решенном. - Я Вас любил от души и главное считал за человека очень умного, - увы! во имя дружбы мне, хотя и горько, но приходится Вам сказать, что в своем письме1 ко мне Вы поступили дурно, - как приятель, - и нелепо, - как умный человек. Скажите, пожалуйста, куда Вы дели логику, когда писали свое письмо? Я сейчас только получил его и не могу еще хорошенько прийти в себя! (После: прийти в себя - начато: Буду <Вам отвечать по пунктам: >) Чтобы ничего не пропустить, буду Вам отвечать по пунктам:
1) Вы спрашиваете меня, кто мне дал право ругать Вашу сестру.2 - Дурной ее поступок. Когда женщина таскается постоянно за человеком, он отвергает ее, а она за это мстит другой, более счастливой своей сопернице, - то, извините, я не умею (Вместо: я не умею - было: может я не умею.) сдерживать своего чувства при подобных рассказах и называю вещи собственными именами. - Далее, еще в Москве я говорил Вам, что лицо сестры Вашего брата мне не нравится, что по лицу она должна быть нехорошая женщина. Вы меня разуверяли в этом. Случай, казалось, оправдал мои слова, и мое название "нехорошей женщины" -- я возвел в превосходную степень. Это могло Вам не нравиться, но что же тут нелогичного и нелепого?
2) Вы говорите, что Вы остались совершенно посторонним человеком в деле Ботк<ина> и Е<лисаветы> А<лексеевны>. - Неужели? Воображение столь блестящее хорошо в повестях, но бесполезно в общежитии. Нет, Вы не остались посторонним человеком, потому что произносили самые строгие приговоры по этому делу и насчет Боткина, а главное насчет Е<лисаветы> А<лексеев-ны>.3 4 Вы объясняли мне - это потому, что она Вас боится. А почему она Вас боится?
3) Вы объясняете далее, каким образом попалось письмо Ел<исаветы> Ал<ексеевны>. - Мне до этого дела нет. Знаю только, что, если бы мне представили подобное письмо, я отказался бы узнать его содержание.
4) Вы говорите, что отец Ел<исаветы> А<лексеевны> - больной и несчастный старик.5 - Право? Должно быть Ваш вид револтирует6 его, потому что Вы сами рассказывали, что по делу известной Вам девушки, когда Вы были у него, то не могли говорить об своем предложении выкупить ее, и, когда спросил я Вас, почему Вы прямо не объявили ему свое желание, то Вы сказали: (Вместо: то Вы сказали - было: то Вы сказали, что: ) помилуйте, это сумасшедший человек, он бы бросился бить меня. По московской логике я заключил из этого, что во всяком случае подобный господин не несчастный, едва живой старик. Словам Вашим был свидетелем Бестужев, находившийся в моей комнате.
Вот факты, на которых Вы основали свое письмо, я отвечаю на все. Предоставляю Вам заключить теперь, какова была логика, основавшая на подобных фактах письмо, подобное Вашему. Да, забыл, - Вы говорите, что я "всовываю пальцы между деревом и корой", Вместо: женщина - было: девушка. Далее <1 сл. нрзб.>) имеет связь с человеком. Связь эта открывается. Близкий к ней господин начинает мне рассказывать, что эта женщина (Вместо: женщина - было: девушка.) самая распутная и безнравственная, что она берет любовников, где они ей не попадаются. Случай открывает мне, кажется, противное, - имею ли я право сказать свое мнение, да или нет? Вот что значит, Иван Сергеевич, быть москвичом-то.8 Московская логика заставляла меня сделать это; но я еще молод, вероятно, со временем отучусь от подобных умозаключений.
Теперь результат: повторяю, я Вас любил искренно, - когда нападали на Вас, я защищал Вас жарко против всех. Под влиянием подобных чувств, я слышу, что Вы замешаны в дурной проступок. Мне больно слышать это; я пишу Вам письмо, в котором я излагаю все дело, как оно было, может быть, вдаваясь в некоторую крайность в выражениях, но поступок представлялся в таких черных красках, что невозможно было скрыть своего негодования. И что же? Вы не находите достаточно грубостей, чтобы вылить их на меня за то, что я имел дерзость оскорбиться, когда слышал, что Вы замешаны в дурную историю, и за то, что я придал (Вместо: придал - было: сказал) несколько собрикетов9 людям, по моему мнению, замешавших Вас в эту историю! Что же мне остается делать? Неужели Вы решитесь оправдать мнение тех, которые признают в Вас мелочное самолюбие? Вы доставили им порядочный аргумент. Больно, больно мне, что Вы сыграли подобную шутку, но, что делать, вероятно, человеку нельзя избавиться (Вместо: вероятно, человеку нельзя избавиться - вероятно, нельзя избавиться.) от своего назначения! Более сказать Вам мне нечего. Выгнать меня из дому Вам, вероятно, не придется, потому что от меня лично Вы не услышите оскорблений: "сестре Вашего брата". -- Да благоденствует она и Вы вместе с нею! -
Примечания
1851 (?). Датировка уточняется по содержанию (история с Хрущевой разыгралась в 1851 г.), а также по соответствию другим письмам Феоктистова и близких ему людей (см. датированные письма В. П. Боткина к Тургеневу от 5 мая и 6 июня 1851 г. с тем же сюжетом: Боткин и Тургенев. С. 5--8).
1 Т. Письма (2-е изд.). Т. 2. С. 104). Отрывок из этого письма он ввел в свои воспоминания с характеристикой: "... жалкое послание, в каждой строке коего проглядывала попытка выгородить себя, наговорив мне разных неприятных вещей" (Феоктистов. С. 16). Далее следуют строки, тесно связанные как с предшествующим письмом Феоктистова от 11 июня 1851 г., так и с публикуемым: "Вы обвиняете меня в том, - писал я Тургеневу, - что я вмешиваюсь в чужие дела, но разве когда-нибудь обращался я к вам с расспросами об Елисавете Алексеевне? Разве интересовался я хотя малейшим образом ее судьбой? Разве старался я разузнать, что делается в семье вашего брата? Во все это вы сами посвятили меня. Вся моя вина в том, что я слушал вас, когда вы позорили Елисавету Алексеевну, советовали мне отправиться к ней с 50 рублями в кармане, - слушал и Боткина, когда он доказывал мне, что вы клевещете на нее; еще я виноват в том, что отнесся к этому не равнодушно, а откровенно высказал вам свое мнение, но вину такого рода я охотно принимаю на себя" С. 16--17).
2 Имеется в виду А. Я. Тургенева - невестка И. С. Тургенева. См. 5-е примечание к письму от 11 июня 1851 г.
3 Соответствующие слова Тургенева, обращенные к Феоктистову: "... я не намерен вдаваться в объяснения по поводу истории Елисаветы Алексеевны с Боткиным - это значило бы только увеличивать снежный ком - тем более, что я оставался совершенно посторонним человеком в этом деле"; "... собственно, я ни во что не вмешивался и вмешиваться не намерен" (Т. Письма (2-е изд. "приговоров" Тургенева (во время его приезда в Москву весной 1851 г. по дороге в Спасское): " - Знаете ли, какая произошла пасквильная история? - сказал он мне при первом же свидании со мной, - Елисавета Алексеевна ни более ни менее как продалась Боткину; моя bellesoeur совершенно случайно нашла к ней его письмо, а уж тут кстати открылось и многое другое; возможно ли было предположить, что эта женщина, такая изящная, такая по-видимому порядочная, просто-напросто торговала собой! Разумеется, Анна Яковлевна не могла допустить подобного разврата в своем доме и без всяких церемоний выгнала ее. / Я не верил своим ушам, слушая этот рассказ, но Тургенев находился в каком-то непривычном ему возбужденном состоянии. / - Ах, боже мой, - говорил он, - вы еще очень молоды и ничего в этом не понимаете; повторяю вам, Елисавета Алексеевна - потаскушка; она и продает-то себя дешево, по мелочам. Вот вам средство убедиться в этом: если у вас найдутся лишние пятьдесят рублей, то смело отправляйтесь к ней; не бойтесь, головой ручаюсь, что вы не разыграете глупой роли" (Феоктистов. С. 14--15). См. также об этом свидании Тургенева и Феоктистова в кн.: Боткин и Тургенев. С. 344--345.
4 "Узнав о моем приезде сюда, <...> она прислала мне письмо, но я, разумеется, ничего не отвечал, а поручил только на словах передать ей, чтобы она не смела показываться мне на глаза" (Феоктистов. С. 15).
5 Алексей Николаевич Тургенев был болен. Герой тургеневского рассказа "Отчаянный" - Миша Полтев, прототипом которого был его сын Михаил Алексеевич Тургенев (родной брат Хрущевой) - тоже поражен болезнью. "Факт болезни отца Миши Полтева <...>, видимо, соответствует действительной болезни Алексея Николаевича, отца Миши Тургенева, - пишет Алексина. - В. П. Тургенева в письме к сыну сообщает о предполагаемом приезде его дяди с детьми в Спасское и выражает беспокойство: "Ах! Алексей с его болезнью, неприятно мне и боюсь... и для Биби... наказанье Божье, что он все жив"" (Алексина Р. М.
6 От révolter (франц.) -- возмущать, раздражать.
7 В 1851--1853 г. Тургенев переживал роман с дворовой девушкой Феоктистой Петровной (позже приняла фамилию мужа - Волкова). Сведений о ней мало. К воспоминаниям Н. В. Берга, в которых рассказана ее история, H. M. Гутьяр призвал относиться с осторожностью, но тем не менее за отсутствием других свидетельств вынужден был принять его версию. В частности, Гутьяр цитирует фрагмент из воспоминаний Берга, проясняющий истоки этого романа: на вечерах Петра Николаевича Тургенева "... появлялась временами племянница хозяина, той же фамилии, Елизавета Алексеевна Тургенева, очень миловидная блондинка, лет 15--16, также орловская помещица. Будучи сиротой, она самостоятельно управляла своей небольшой деревенькой, которая была для нее все: и средства к жизни, и костюмы на выезды к дядюшке и куда случится, и приданое. Оттуда же получалась зимою всякая провизия: мука, крупа, свиные туши, мерзлые индейки, гуси, утки, куры... а равно и необходимая в доме прислуга. В числе последней находилась и дворовая девушка Феоктиста, которую, по тогдашним обычаям, никто не называл полным именем, начиная с ее барыни и кончая ее родней, даже - некоторыми ближайшими знакомыми: для всех она была Фетиской" H. M. Иван Сергеевич Тургенев. Юрьев, 1907. С. 136; первоисточник: Исторический вестник. 1883. No 11. С. 372). Тургенев выкупил Феоктисту. Увез ее сначала с собою в Петербург, потом переехал с нею в Спасское. Роман закончился вместе с ссылкой, хотя, как свидетельствует переписка Тургенева, он и позже продолжал помогать Феоктисте. О творческих трансформациях этого "романического эпизода" см. в указ. книге Гутьяра (С. 138-- 140).
8 Эту фразу (как и последующую - "Московская логика заставляла меня сделать это...") объясняют строки из письма Тургенева к Феоктистову: "... верно, самые порядочные люди не могут избавиться от влияния той среды, в которой они находятся: недаром вы житель Москвы, города, в котором все одержимы желанием совать свой нос в чужие дела. Что это за старушечья, морбидная, чисто московская страсть всовывать свои пальцы "между деревом и корой""... (Т. Письма (2-е изд.).
9 От sobriquet (франц.) -- прозвище, кличка.