2208. МОРИЦУ ГАРТМАНУ
9 (21) марта 1868. Баден-Баден
Baden-Baden.
Schillerstrasse, 7.
d. 21 März 1868.
Lieber Freund, was Sie mir von meinem Bûche sagen, hat mich sehr erfreut1. Sie haben Recht: Feinde genug hat mir das Ding gemacht2; aber ein einziger Freund, wie Sie, wiegt Tausende von jenen Feinden auf. Und am Ende muss eben jeder ehrliche Kerl mit Dem heraus, was er für die Wahrheit halt, mag es auch auf ihn selbs zurückprallen. Mit "Väter und Kinder" hab' ich angefangen meine Sache zu verderben3; jetzt bin ich vielleicht der unpopulärste Mann in ganz Russland: ich habe die nationale Eitelkeit verletzt - und die verzeiht noch weniger als jede andere. Thut nichst! Wird sich schon machen! Magrer bin ich davon nicht geworden4.
Ich glaube aber nicht, dass "Rauch" sich zum Uebersetzen in's Deutsche eignet; das Zeug ist doch zu russisch. Sie können es natürlich besser beurtheilen: ich zweifle dennoch sehr.
Dass Sie den "Ueberflüssigen" übersetzt haben5 - ist mir lieb: es steckt in der Sache ein Stuck wahres Leben. Wenn Sie mal Zeit haben, lesen Sie {Далее зачеркнуто: mal} den "Antschar" in den "Scènes de la Vie Russe" - und sagen Sie mir Ihre Meinung darüber6.
Ich muss es doch wiederholen, dass die Idee, Sie zum Uebersetzer meiner Sachen zu haben, mich nicht wenig stolz macht.
Ich gehe auf eine Woche nach Paris, kehre dann nach Baden zurück und reise Ende Mai nach Russland. Sieht man Sie nicht hier bis zu der Zeit? Das ware doch recht schön! Die ganze Familie Viardot grüsst bestens; ich drücke Ihnen die Hand und grüsse Ihre liebenswürdige Frau.
Ihr I. Turgeneff.
Перевод с немецкого:
Баден-Баден.
21 марта 1868.
Дорогой друг, меня очень обрадовало то, что вы пишете о моей книге1. Вы правы: этим произведением я нажил себе немало врагов2; но всего лишь один такой друг, как вы, перевешивает тысячу тех врагов. И в конце концов, каждый честный человек обязан высказать то, что он считает правдой, пусть даже это рикошетом ударит его самого. "Отцами и детьми" я начал вредить своему делу3; теперь, возможно, я самый непопулярный человек во всей России: я оскорбил национальное тщеславие - а оно прощает еще меньше, чем любое другое. Ничего! Дело уладится! От этого я не похудел4.
Но я не думаю, что "Дым" подходит для перевода на немецкий язык; вещь всё же слишком русская. Вы, конечно, можете об этом лучше судить: и всё-таки я очень сомневаюсь.
Что вы перевели "Лишнего" - мне приятно5. В этом произведении схвачен кусок подлинной жизни. Когда у вас найдется время, прочтите "Анчар" в "Scènes de la Vie Russe" {"Сценах из русской жизни" (франц.).} - и сообщите мне о нем свое мнение6.
Мне хочется еще раз повторить: мысль, что мои произведения переводите вы, придает мне немало гордости.
Я еду на неделю в Париж, потом вернусь в Баден и отправлюсь в конце мая в Роесию. Не увидим ли мы вас здесь до этого? Это было бы действительно прекрасно! Вся семья Виардо шлет наилучшие пожелания; я жму вам руку и шлю привет вашей любезной жене.
Ваш И. Тургенев.
Примечания
Печатается по подлиннику: Венская городская библиотека (Wiener Stadtbibliothek), No 48768. Фотокопия - в ИРЛИ. Т, ПСС и П, Письма, т. VII, с. 88.
1 Тургенев имеет в виду свой роман "Дым" во французском переводе, который он послал Гартману 27 января (2 февраля) 1868 г. (см. письмо 2163, примеч. 4).
2 О резкой критике романа "Дым" в России см, письма 2035, 2046.
3 "Отцы и дети" (см. наст. изд., Сочинения, т. 7, с. 436--454 и Письма, т. 7, No 1312, 1319).
4 "Дыма" "как с гуся вода" (см. наст. изд., Письма, т. 7, No 2015; см. также в т. 9 письмо к П. Д. Боборыкину от 4(16) августа 1868 г.).
5 Где был опубликован выполненный Гартманом перевод "Дневника лишнего человека" - не установлено.
6 Перевод "Затишья", под названием "L'Antchar", вошел во вторую серию "Scènes de la vie russe" (Paris: Hachette, 1858).