2206. Я. П. ПОЛОНСКОМУ
6 (18) марта 1868. Баден-Баден
Баден-Баден.
Schillerstrasse, 7.
6/18-го марта 1868.
Любезнейший Яков Петрович, твое последнее письмо проникнуто таким унынием, что я бы, кажется, деньги дал, чтобы найти слова, способные ободрить и развеселить тебя1.
Одно разве скажу тебе: подобно тому, как, в конце концов, никто не может выдать себя за нечто большее, чем он есть в самом деле, точно так же не бывает, чтобы что-нибудь действительно существующее не было признано... со временем; твой талант тобою не выдуман - он существует действительно - и, стало быть, не пропадет. А что в теперешнее антистихотворное время тебе подчас приходится плохо - с этим делать нечего: не следует только унывать. Не истребляй человек самого себя, никто его не истребит.
Вот с Вольфа надо постараться получить побольше2,-- а там, сидя у моря, ждать погоды - да не скрестив руки, а продолжая работать. Что бы ни говорили, а ты автор - ну хоть "Кузнечика"3; а этот "Кузнечик" будет читаться, когда много современных многоумных имен и вещей давным-давно поглотится забвением.
Я очень рад, что в отношении к моей "Истории" ты скорее поверил своему впечатлению, чем приговору г-на П. Ковалевского4. Сей последний (и это я говорю не потому, что он меня критикует, а вследствие наблюдений, над ним произведенных) - после смерти некоего русского эмигранта, В. И. Касаткина5, поступил - в моих глазах - на очистившуюся вакансию тупейшего человека изо всех современников. Действительный тайный тупец первого класса с портретом богини идиотизма в петлице! Во всяком случае, он со свойственным ему чутьем залез в грязь, уверяя, что моя безделка написана мною второпях и фельетонно; я ни над одной вещью так не бился, три раза переписал ее, подлую! Но довольно о сем.
В "Русском вестнике" никакой критики Анненкова на "Войну и мир" нет - а есть в "Вестнике Европы" - и всё, что он говорит там, очень умно и дельно - хотя иногда запутанно в выраженьях6.
Роман Толстого - вещь удивительная; но самое слабое в нем - именно то, чему восторгается публика: историческая сторона - и психология. История его - фокус, битье тонкими мелочами по глазам; психология - капризно-однообразная возня в одних и тех (же) ощущениях. Всё бытовое, описательное, военное - это первый сорт; и подобного Толстому мастера у нас не имеется.
Выписанные тобою строки обо мне могут также служить тебе пользительным примером: ты видишь, какой-то барин, нисколько не стесняясь, уверяет, что я для своего оскорбленного самолюбия пожертвовал... честью7подкупили деньгами, чтобы изменить к худшему характер Рудина8. Что же из этого? Всё это, как весенние воды: сбежит - и следа не останется. И тебе не из чего огорчаться.
Дружески жму тебе руку и желаю тебе всего хорошего, начиная с бодрости духа.
Преданный тебе
Ив. Тургенев.
Примечания
Печатается по подлиннику: ГПБ, собрание ОЛДП, No Q250, л, 21--22.
Впервые опубликовано: Т, Первое собрание писем, с. 134--136.
1 Это письмо Полонского неизвестно.
2
3 Поэма Полонского "Кузнечик-музыкант" была впервые напечатана отдельным изданием в Петербурге в 1859 г. и переиздана там же в 1863 г. (с приложением нескольких стихотворений).
4 По всей вероятности, имеется в виду устный отзыв П. М. Ковалевского об "Истории лейтенанта Ергунова", переданный Тургеневу Полонским.
5 О В. И. Касаткине см. письмо 2159, примеч. 12.
6 См. примеч. 1 к письму 2171. Об отношении Тургенева к эпопее Толстого "Война и мир" см. по указателю имен в наст. томе и в тт. 6 и 7 Писем в наст. изд.
7
8 Имеется в виду рецензия Н. Г. Чернышевского на "Собрание чудес, повести, заимствованные из мифологии" американского писателя Н. Готорна (напечатана анонимно в "Современнике", 1860, No 6). В этой рецензии Чернышевский, не называя имени писателя, намекнул на то, что Тургенев под влиянием своих друзей изменил правде и обеднил образ Рудина, первоначально задуманный с большей симпатией со стороны автора. Характеристику, отнесенную к литературным советчикам Тургенева, писатель принял на свой счет (см.: т. 7, с. 449 и наст. изд., Сочинения, т. 5, с. 476).