1590. ПОЛИНЕ ВИАРДО
17(29) марта 1864. Париж
Paris,
rue de Rivoli, 210.
Mardi, ce 29 mars 64.
Chère Madame Viardot, il faut donc que je vous parle ce matin de "Mireille"1... Cela n'est pas si facile - et certainement si, dans ce moment, vous avez la bonté de me donner quelques détails sur la représentation d'"Orphée" d'hier - vous devez éprouver moins d'embarras2. Voici mon opinion: il y a un premier acte adorable, poétique, plein de soleil et de couleur, de joie et de grâce, - un second acte charmant aussi, mais dont la fin faiblit déjà - le reste (trois actes) est absolument manqué, impossible, froid et ennuyeux - et justifie le fiasco - hélas! car il y a fiasco - de tout l'opéra. Je me trouvais entre Pomey et... Chorley, qui est venu exprès de Londres pour entendre "Mireille"3; il en était tout consterné - il voulait parler à Carvalho4 - car, disait-il, il faut sauver les deux premiers actes qui sont des diamants - Pomey était tout effrayé de l'attitude du public, qui d'une représentation à l'autre - de la 3-ème à la 4-ème - était devenue complètement hostile. Vous avez la partition - aussi vous pouvez juger par vous-même; mais il faut vous dire qu'on a fait des coupures et des changements énormes - sans pourtant réussir à donner de l'intérêt et du mouvement à ces malheureux trois derniers actes. - Le duo de l'assassinat de Vincent (de la provocation) est coupé! Ourrias--représenté par Ismaël, qui lui-même représente un vilain boucher de province - se précipite dans la coulisse. - On entend un ah! -- Ourrias retraverse la scène, les cheveux en désordre. - Le décor change et la scène soi-disant fantastique commence. - C'est d'un absurde enfantin: le gros Ourrias reste une grande demi-heure en place à se lamenter - on voit une petite procession de femmes nues en carton avec des feux sur la tête glisser en cahotant sur le Rhône - d'autres femmes, véritables celles-là - avec du blanc sur les joues - se montrent, puis se cachent dans les coulisses - puis arrive le passeur habillé en Charon et Mr Ourrias s'enfonce avec lui. - Rien de fantastique dans la musique - à l'exception de deux ou trois accords assez bizarres - c'est totalement manqué. Puis viennent des entractes qui ne finissent pas - une scène charmante qui dure cinq minutes - les landes de la Crau - avec Mlle Fèvre en berger qui chante la chanson du Bulgare, que vous connaissez, puis une grandissime diablesse de scène, avec une procession etc. ... et Mlle, Mireille meurt d'un coup de soleil en chantant un chant d'extase qui n'est que-du Halévy de 4-ème ordre 5. - C'est navrant! - Il y a eu deux coups de sifflet, il y en aura davantage et je serai bien étonné, si cet ouvrage allât à une quinzaine de représentations, cet ouvrage, dont le 1-er acte est pourtant un chef-d'œuvre, une perle, une perfection! Mme Carvalho chante à ravir - les hommes (Morini et Ismaël) sont mauvais - la mise en scène très belle - et le^ décor du Rhône, où se passent toutes les bêtises ci-dessus mentionnées, est charmant. - Imaginez-vous que j'ai rencontré Gounod hier et qu'il m'a invité à déjeuner aujourd'hui chez lui! Quelle figure ferai-je et que lui dirai-je!!! - Enfin - il faut passer par là. Je ne vous ai parlé aujourd'hui que de "Mireille", j'attends une lettre pleine d'"Orphée" pour demain6. - J'ai dîné hier chez mon gros Fridolin; - nous avons mangé du saumon exquis. - A demain; mille amitiés à tous; ich kiisse Ihre lieben Hände.
Der Ihrige J. T.
èu la grande lettre que vous aviez écrite à Dickens7. - Je lui donnerai votre album8, et vous m'en garderez un à Bade pour moi.
P. S. S. M. Hasper m'a écrit; il a reèu l'argent.
Перевод с французского:
Париж,
улица Риволи, 210.
Вторник, 29 марта 64.
Дорогая госпожа Виардо, сегодня утром мне надо наконец рассказать вам о "Мирейль"1... Это не так-то просто - и если в этот момент вы любезно сообщаете мне некоторые подробности вчерашнего представления "Орфея" - то, конечно, должны испытывать меньше затруднений2. Вот мое мнение: первый акт очарователен, поэтичен, полон солнца и блеска, радости и изящества,-- второй акт тоже прелестный, но конец его уже слабее - остальные три акта совершенно не удались, они до невозможности холодны и скучны - и оправдывают фиаско - увы! фиаско - всей оперы. Я находился между Поме и... Чорли, приехавшим специально из Лондона, чтобы услышать "Мирейль"3; он был совершенно поражен - хотел говорить с Карвальо4 - потому что, как он выразился, надо спасти первые два акта - настоящие бриллианты - Поме был сильно напуган отношением публики, которая от представления к представлению - от 3-го к 4-ому - сделалась совершенно враждебной. У вас есть партитура - и вы можете судить сами; но надо вам сказать, что были сделаны огромные сокращения и изменения - с помощью которых, впрочем, не удалось придать интереса и движения этим несчастным трем последним актам. Дуэт в сцене убийства Венсана (вызов) изъят! Уриа, представлявший Исмаэля, который на самом деле представлял мерзкого провинциального живодера - спешит за кулисы. Слышится "ах!" -- Уриа снова пересекает сцену, волосы его всклокочены. - Декорации меняются, и начинается так называемая фантастическая сцена. Это напоминает детскую игру: толстый Уриа добрые полчаса стоит на месте и причитает - видна небольшая процессия, которая состоит из обнаженных картонных женщин с какими-то огнями на голове, они, покачиваясь, скользят по Роне - другие женщины - теперь уже настоящие - с набеленными щеками - то появляются, то скрываются за кулисами - потом приходит перевозчик, одетый Хароном, и г-н Уриа исчезает вместе с ним. В музыке нет ничего фантастического - за исключением двух-трех весьма странных аккордов - словом, полный провал. Потом идут нескончаемые антракты - одна прелестная сцена, длящаяся пять минут - равнины Кро, где м-ль Февр, одетая пастухом, поет песню болгарина, 5. - Удручающее зрелище! Два раза раздавался свист, и будет больше, я удивлюсь, если это произведение дотянет до пятнадцати представлений, произведение, первый акт которого, тем не менее, является шедевром, жемчужиной, совершенством! Г-жа Карвальо поет восхитительно, мужчины (Морини и Исмаэль) - плохи - постановка прекрасная - а декорация Роны, где происходят все вышеуказанные глупости, очаровательная. Представьте себе, что вчера я встретил Гуно и он пригласил меня к себе на завтрак! Какой у меня будет вид, и что я ему скажу?!! Ну, придется через это пройти. Сегодня я говорил вам только о "Мирейль", а завтра жду письма, полного "Орфеем"6. - Вчера я обедал у моего толстого Фридолина; мы ели восхитительную семгу. - До завтра; тысяча приветов всем; icli küsse Ihre lieben Hände,
Der Ihrige {целую ваши дорогие руки. Ваш (нем.).} И. Т.
P. S. Кстати, Чорли сказал, что он никогда не получал вашего большого письма, которое вы написали Диккенсу7. - Я дам ему ваш альбом8, а вы сохраните для меня один в Баден-Бадене.
P. S. S. Г-н Аспер написал мне; деньги он получил.
Примечания
Печатается по фотокопии: ИРЛИ, P. I, оп. 29, No 422. Подлинник хранится в Bibl Nat.
Впервые опубликовано: во французском оригинале - Т, Lettrès inéd, p. 113--114; в русском переводе - Иностранная литература, 1971, No 1, с. 185.
1 См. письмо 1586, примеч. 6.
2 См. письмо 1584, примеч. 7.
3 В журнале "Athenaeum" (1864, No 1901, 2 april, p. 478--479), где сотрудничал Чорли, появилась развернутая рецензия на постановку "Мирейль". Содержание рецензии, во многом перекликающейся с мыслями, высказанными Тургеневым в настоящем письме, а также дата этой корреспонденции из Парижа - 28 марта (день посещения Тургеневым и Чорли постановки "Мирейль") - дают основание предполагать, что рецензия принадлежит перу Чорли.
4
5 "Жидовка" (1835).
6 См. письма 1584, примеч. 7, 1586, 1589.
7 Это письмо П. Виардо к Диккенсу неизвестно.
8 Имеется в виду альбом романсов П. Виардо (см. письмо 1549, примеч. 4, и сл.). Очевидно, Тургенев подарил Г. Чорли этот альбом с тем, чтобы он откликнулся на его выход в "Атенеуме". Действительно, вскоре в журнале была помещена небольшая заметка, в которой содержалась высокая оценка музыкальных достоинств романсов П. Виардо (см.: Athenaeum, 1864, No 1909, may 28, p. 748).