Тургенев И. С. - Анненкову П. В., 27 июня (9 июля) 1857 г.

610. П. В. АННЕНКОВУ

Без прилагаемого рисунка, любезнейший Анненков, Вы, вероятно, никогда бы не нашли того местечка, где я сижу уже 6-й день, и пью воды, и беру ванны для излечения от недугов. Пожалуй, Вы и Ремаген не найдете на карте, то посмотрите Андернах и знайте, что это близехонько оттуда. Мне предлагал доктор Геденус, с которым я советовался в Дрездене,-- либо Эмс {откуда до Зинцига 3 часа езды), либо Зинциг². Я предпочел З<инциг> - здесь почти никого нет, и я могу предаваться полнейшему уединению и, по возможности, работать (чего я уже не делал более года). Впрочем, так как Русские проникают повсюду, то и здесь отыскался Русский, впрочем очень хорошая малый, некто Никитин, офицер, покинувший свою карьеру для того, чтобы сделаться живописцем (кажется, талант у него есть). Он очень болен и едва ли выздоровеет. К нему в гости приезжали и сегодня уехали двое других Русских и тоже премилых, некто Сабуров и сестра его,-- москвичи (собственный дом в третьей Мещанской и т. д.). Мы вчера делали сообща большую прогулку по долине Ары; долина оказалась очень живописной³.

С тех пор как я не писал Вам, я был в Англии - и, благодаря двум-трем удачным рекомендательным письмам, сделал множество приятных знакомств⁴, из которых упомяну только Карлейля, Теккерея, Дизраели, Маколея; - если бы я не уехал так скоро, меня хотели представить Палмерстону, принцу Альберту (меня и так познакомили с герцогом Омгальским) - но я репшлся отложить всё это до более удобного времени и ехать лечиться. Вы, вероятно, улыбнетесь, но скажу Вам очень сурьезно: возвращение моей болезни меня убило: я мертвый человек - я это чувствую,-- от меня несет трупом. Пока эта змея будет грызть меня - ничего в жизни не может меня занимать и я не гожусь ни на что. Не знаю, поможет ли мне здешняя вода - но, как нарочно, мне стало здесь гораздо хуже - меня уверяют, что это постоянное действие воды вначале, но я разучился верить докторам. Впрочем, довольно об этом.

Во время моего пребывания в Англии я был в Манчестере и видел там много дивных вещей⁵, - но обо всем этом, вообще о моем пребывании в Англии, расскажу Вам когда-нибудь изустно; теперь же ограничусь тем, что скажу Вам: англичане произвели на меня гораздо более выгодное впечатление, чем я ожидал - я это говорю не потому, что я познакомился с принцами: действительно это великий народ.

Я из Англии вместе с Некрасовым вернулся в Париж⁶, а оттуда проводил его и г-жу Панаеву до Берлина: он возвращается в Россию - и, вероятно, теперь уже в Петербурге⁷. Он очень несчастный человек: он всё еще влюблен в эту грубую и гадкую бабу - и она непременно его сведет сума. Здоровье его, однако, немножко поправилось, хотя он не лечился нисколько. Я постараюсь, вернувшись к октябрю в Петербург, отправить его опять на зиму в более теплый климат.

Напишите мне, что Вы делаете и как живете в Симбирске. Хотя я сильно пришиблен и охладел почти ко всему, однако я чувствую, что привязан к Вам и с удовольствием увидел бы Ваши отрывчатые каракульки. Если Вы напишете тотчас по получении этого письма - то Ваше письмо застанет меня еще здесь - я остаюсь здесь 6 недель.

Толстой находится в Швейцарии, в Canton de Vaud, à Clarens, pension Perret⁸. Он очень доволен своим местопребыванием, ходит по горам, работает, здоров и чувствует, по его словам, как красота вливается ему через глаза в душу, словно физическое ощущение. Дай бог ему! Ему и книги в руки. Я ему написал отсюда, не знаю, ответит ли он мне⁹. Боткин и Дружинин были в Италии, но где они теперь - неизвестно¹⁰. Ковалевский в Plombières¹¹.

Знакомые наши, находящиеся в Лондоне, здоровы и бодры. Я их видал часто¹².

Ну прощайте - до свидания в октябре. Вы увидите во мне другого человека, чем того, с кем расстались. Желаю Вам здоровья, жму Вам крепко руку и остаюсь