Тургенев И. С. - Боткину В. П., 25 ноября (7 декабря) 1856 г.

547. В. П. БОТКИНУ

Милейший и любезнейший Боткин, письмо твое мною получено и прочтено с великим умилением¹. Речи твои золотые, и я слушаю их, как некий пустынножитель слушал пение райской птицы. Всё сказанное тобою насчет моего писания чрезвычайно дельно и умно - всё принятое сведению и к надлежащему исполнению². В теперешнее безначальное время только в тебе да еще, пожалуй, в Анненкове живет критическая сила;-- в тебе она иногда шалит под влиянием каприза, в нем она затемняется беспомощной путаницей выраженья и степным лукавством; но от обоих вас слышал я душеспасительные слова--и плакаться я на себя готов, что не довольно принимал их к сердцу; что делать! человек есть дрянь в некотором роде - а я, грешный, и подавно; а потому не уставайте меня наставлять на путь истины - а я буду стараться, чтобы хлопоты ваши не пропадали даром. Мне кажется, главный недостаток наших писателей и преимущественно мой - состоит в том, что мы мало соприкасаемся с действительной жизнью, то есть с живыми людьми; мы слишком много читаем и отвлеченно мыслим; мы не специалисты, а потому у нас ничего не выходит специально. Мерк говорит весьма справедливо: Ailes (у древних) war local, für den Moment - und dadurch ward's ewig. Wir schreiben in's weite Blaue, fur allê Menschen und für die Hebe Nachwelt und eben dadurch für Niemand.

Если кто-нибудь из нас и обращает внимание auf das Locale - то тотчас старается придать ему всеобщее, то есть им придуманное всеобщее значение - и из этого выходит чепуха.

Я упомянул о Мерке. Я теперь много занимаюсь им и намерен познакомить с ним Русскую публику. Это был величайший критик, которого можно сравнить разве с одним Лессингом. - Те, которые знают о нем (а таких очень мало) - думают, что Гёте с него списал Мефистофеля - и только. Отчасти это справедливо - и быть оригиналом такого типа уже очень почетно - но в Мерке было более чем одно ироническое отрицание. Я достал наконец его "Избранные сочинения". Это небольшая книга в 350 стр. (с его биографией) - и нашел в ней множество превосходных вещей. Может ли, например, что-нибудь быть лучше следующего изречения: "Dein Bestreben,-- сказал он однажды Гёте,-- deine unablenkbare Richtung ist: dem Wirklichen eine poetische Gestalt zu geben; die Andern suchen das sogenannte Poetische, das Imaginative zu verwirklichen - und das giebt nichts wie dummes Zeug".

Если ты можешь достать эту книгу - вот ее заглавие: Johann Heinrich Merck. Ein Denkmal, herausgegeben von Dr. Adolf Stahr, Oldenburg. (Schulze'sche Buchhandlung). 1§40 - прочти ее - обещаю тебе большое наслаждение.

Также прочел я в последнее время - "The Confessions of an English Opium-eater" - удивительная штука! Я ничего подобного не встречал³.

Вообще, я ужасно много прочел в последнее время; пузырь мой мешает мне писать, нарушая спокойствие и ясность духа. Я не чувствую себя свободным - точно мне свечку под подошвой держат, ровно настолько, чтобы не зажигалась кожа. Впрочем, с некоторых пор мне лучше - я начал принимать хинин - и авось судьба надо мною смилостивится и избавит меня от этой напасти. В противном случае горе моей литературной деятельности! А прочел я Суетония, Саллюстия (которого возненавидел за изысканность слога), Тацита - и начал Тита Ливия; я нахожу этих писателей, особенно первых - весьма современными.

Делаво перекатал моего "Фауста" - и тиснул его в декабрьской книжке "Revue des 2 Mondes"⁴, издатель (де-Марс) приходил меня благодарить и уверял, что эта вещь имеет большой успех; а мне, ей-богу, всё равно, нравлюсь ли я французам или нет, тем более что M-me Виардо этот "Фауст" - не понравился.

Достолюбезнейший Полонский известил меня⁵, между прочим, что Толстой в Петербурге - а я ему писал на твое имя в Москву⁶. Доставь ему это письмо - и так как ты наверное прочел "Юность" - скажи мне твое мнение, которое я жажду узнать⁷. Твои слова о Толстом меня порадовали⁸ - а успех Некрасова - дело знаменательное. Публике это нужно -- и потому она за это и хватается⁹. - Пожалуйста, поживи в Петербурге подолее - и обрати всё свое внимание на "Современник"; боюсь я, как бы он не расшатался. Также напиши мне со всей правдивостью, какого рода мнение слагается в публике о моих "Повестях"; я их еще не получал здесь, хотя, говорят, они давно отправлены¹⁰.

Я здесь почти не вижусь с французами - хожу к двум, трем Русским, к Мельгунову между прочим. Вот чудак! - но милый чудак. А это, однако, скверно, что у тебя такое проявилось; под влиянием этого известия я приобрел себе capotis en caougutta perfectionnêe - хотя мне это нисколько не нужно.