Новые письма А. С. Пушкина
Едва ли кто-нибудь может сомневаться в чрезвычайном интересе этих новых писем Пушкина. Не говоря уже о том, что каждая строка величайшего русского поэта должна быть дорога всем его соотечественникам; не говоря и о том, что в этих письмах, как и в прежде появившихся, так и бьет струею светлый и мужественный ум Пушкина, поражает прямизна и верность его взглядов, меткость и как бы невольная красивость выражения; но вследствие исключительных условий, под влиянием которых эти письма были начертаны, они бросают яркий свет на самый характер Пушкина и дают ключ ко многим последовавшим событиям его жизни, даже и к тому, печальному и горестному, которым, как известно, она закончилась.
Писанные со всею откровенностью семейных отношений, без поправок, оговорок и утаек, они тем яснее передают нам нравственный облик поэта.
Позволю себе прибавить от своего имени, что я считаю избрание меня дочерью Пушкина в издатели этих писем одним из почетнейших фактов моей литературной карьеры; я не могу довольно высоко оценить доверие, которое она оказала мне, возложив на меня ответственность за необходимые сокращения и исключения.
Быть может, я до некоторой степени заслужил это доверие моим глубоким благоговением перед памятью ее родителя, учеником которого я считал себя с «младых ногтей» и считаю до сих пор… «Vestigia semper adora»
Впрочем, тщательный пересмотр писем привел меня к убеждению, что можно было ограничиться только самыми необходимыми и немногочисленными исключениями; в большинстве случаев исключения эти обусловливаются излишней «энергией» фразы: Пушкин, как истый русский человек, да и к тому же в письмах, носивших строго частный характер, не любил стесняться.
— и что, следовательно, когда дело идет о выяснении такой личности, каковою был Пушкин, история вступает в свои права, — и давность облекает своим почтенным покровом то, что могло бы прежде показаться слишком интимным, слишком близко касающимся отдельных частных лиц.
Сама дочь поэта, решившись поделиться с отечественной публикою корреспонденцией своего родителя, адресованной к его жене — ее матери, освятила, так сказать, наше право перенести весь вопрос в более возвышенную и безучастную — как бы документальную сферу.
Нам остается искренне поблагодарить графиню Н. А. Меренберг за этот поступок, на который она, конечно, решилась не без некоторого колебания, — и выразить надежду, что ту же благодарность почувствует и докажет ей общественное мнение.
Иван Тургенев
Париж.
Примечания
Печатается по тексту первой публикации: ВЕ, 1878, № 1, с. 7–8.
В собрание сочинений впервые включено в издании: т. 1, с. 430–432.
Автографы — конспект и часть чернового текста — хранятся в Slave 77; описание см.: p. 89; фотокопии — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, № 225; беловой автограф — ЦГАЛИ, ф. 2681, оп. 1, ед. хр. 21.
–1913), о публикации находившихся в ее руках писем поэта к невесте, потом жене, Н. Н. Пушкиной, урожд. Гончаровой (1812–1863), начались весною 1876 г. (переписка их по этому вопросу не сохранилась и подробности неизвестны). 23 марта (4 апреля) 1876 г. Тургенев сообщил П. В. Анненкову, что получил от дочери Пушкина «большой пакет писем ее отца к ее матери». У Анненкова возникли сомнения, можно ли издать полностью тексты этих интимно-семейных писем. Сомнения эти разделял, ознакомившись с письмами, и Тургенев, предложивший их для публикации «Вестнику Европы»: «Они крайне любопытны, — писал он М. М. Стасюлевичу 8 (20) апреля, — но насколько удобны к печати — это другой вопрос. Надо было бы выкинуть самое интересное, ибо П<ушкин> не церемонился со своей женою — и высказывался очень резко насчет своих и ее родных, знакомых и т. д.». После долгих переговоров, затянувшихся из-за колебаний гр. Меренберг, а затем вследствие того, что Тургенев был занят завершением и печатанием романа «Новь», — тексты писем, отредактированные им, только в октябре 1877 г. поступили в набор. К началу ноября ст. ст. первые два листа корректуры, полученные из редакции «Вестника Европы», были прочтены Тургеневым (см. письма от 24 сентября (6 октября) и 2 (14) ноября 1877 г.). Письма его к Стасюлевичу от 15 (27) и 16 (28) ноября, а также сохранившиеся корректурные гранки текстов писем с его правкой (ИРЛИ, ф. 293, оп. 3, № 133) показывают, насколько внимательно отнесся Тургенев к своим обязанностям «издателя» (т. е. редактора) писем, выправляя орфографию и устраняя самые интимные детали, а также то, что могло вызвать цензурные затруднения (резкие упоминания о Николае I и т. п.). Тогда же, по просьбе Стасюлевича, было написано Тургеневым предисловие к письмам и отправлено ему в Петербург 21 ноября (3 декабря) 1877 г. Смысл предисловия он сам видел в том, чтобы объяснить значение писем для читателей, оправдать появление этих семейных документов в печати и устранить возможность кривотолков. «Вы, — писал он Стасюлевичу 24 ноября (6 декабря) 1877 г., — может быть найдете, что я слишком уже мало повымарал из пушкинских писем <<span class="spaced">…>. Но полагаю, что, вследствие объяснений и captatio benevolentiae[229] в предисловии, всё обойдется благополучно». В другом же письме (от 10 (22) декабря) он, выражая радость по поводу того, что редактор «Вестника Европы» доволен его предисловием, отмечал, что в нем он является «более дипломатом, чем литератором».
Первая часть писем Пушкина была напечатана в «Вестнике Европы», 1878, № 1, с. 11–46. За предисловием Тургенева следует здесь второе, редакционное предисловие, справочно-биографического характера. Вторая часть писем появилась в № 3 журнала, с. 5–38. При печатании Стасюлевич восстановил — полностью или частично — почти все пропуски в текстах, сделанные Тургеневым, на что последний жаловался П. В. Анненкову в письме от 9 (21) января 1878 г.
Несмотря на предисловие Тургенева, письма Пушкина были плохо поняты современниками и даже вызвали возмущение в кругах дворянских читателей. «Первая половина <писем>, — писал Тургенев Анненкову 7 (19) февраля 1878 г., — в публике не имела успеха. Письма, видишь, нашли слишком бесцеремонными и грубыми». Тургенев получил даже сообщение, что, как он писал Стасюлевичу 25 марта (6 апреля) 1878 г., «сыновья Пушкина нарочно едут в Париж, чтобы поколотить меня за издание писем их отца! Почему же меня — а не родную сестру, разрешившую печатание?..»
40, 9 (21) февраля — статья Евг. Маркова; Новое время, 1878, № 674, 13 (25) января, и № 729, 10 (22) марта, — статьи В. П. Буренина). Резко отрицательный отзыв представителя демократической журналистики — Г. Е. Благосветлова содержится в его письме к А. П. Пятковскому от 2 марта 1878 г. (Рус Ст, 1915, № 3, с. 645); см. также: Пушкин. Письма. Л.; М., 1926. Т. 1, с. XII.
…Пушкин был не только самым талантливым, но и самым русским человеком своего времени… — Эту мысль Тургенев повторил и развил в речи о Пушкине 7 июня 1880 г. (см.: наст. изд., т. 12).
Vestigia semper adora. — Цитата из поэмы «Фиваида» (песнь XII, ст. 817) римского поэта I века н. э. Папиния Стация (см. то же в письме Тургенева к Стасюлевичу от 15 (27) марта 1874 г.).
32. Всегда благоговей перед следами прошлого
229. <читателя> (лат.).