Александр Николаевич Островский. "Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода"
Особый вклад в развитие русского народознания внес сам А. Н. Островский1. Драматург отправляется в верховья Волги с целью сбора обстоятельного и обширного материала о жизни, занятиях, экономическом положении промысловой деятельности населения в соответствии с программой Морского министерства. Ему предстояло ознакомиться с этнографическими особенностями быта прибрежных обитателей Волги, подметить характерологические детали и черты их жизни, выявить этнографический тип русского человека (физический вид, состояние), обусловленные местными и жизненными социальными обстоятельствами, резко отличающими их от прочих обитателей, занимающихся рыболовством и судоходством. Островским изучались конкретные этнографические факты, предстояло дать описание жилищ, промыслов, судов и разных судоходных орудий и средств, с обозначением их названий и даже изображением на рисунках; предстояло изучить нравы, обычаи, привычки, особенности речи, поговорки, характер его мировоззрения. Глубокое всестороннее изучение народа и его быта отвечало стремлениям самого драматурга сблизиться с ним.
За время экспедиции (с апреля по август 1856 года и с начала мая по август 1857 года) Островским были также собраны значительные материалы, а к декабрю 1857 года написано несколько статей для журнала "Морской сборник", одна из которых – "Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода" – была опубликована.
"Путешествие" – это своеобразный путевой этнографический очерк со всеми его особенностями. Очерк носит фактографический, статистический характер. Он изобилует этнографическими приметами местности, особенностями материальной жизни народа, историческими данными, цифрами, описанием культурно-архитектурных памятников, включениями фразеологически разнообразных элементов народной речи, крестьянской пословично- поговорочной этимологии, передачей распространенных в народе анекдотов, описанием обычаев, поверий и т. д.
Художественное своеобразие придает ему и описание местного этнографического пейзажа, обращение к картинам природы и собственные размышления писателя.
Путевые заметки открываются записями о пребывании в Твери от апреля 1856 года. "В Тверь я приехал еще до открытия навигации. Это было на святой неделе, погода стояла прелестная. Толпы народа в праздничных нарядах гуляли по набережной; Волга была в полном разливе…"2. Островский отмечает бедность промышленного класса и ничтожность заработанной платы и выручки, приводит конкретные факты, как принято в этнографических очерках, характеризует главный промысел "бедных тверских мещан" – перевозки через Волгу, пишет о мизерном их доходе ("между 15 и 20 коп. серебром в день на человека"), об исключительно сезонной их работе. Рассказывает писатель о занятиях кузнечным мастерством в зимнее время: ковкою гвоздей, сооружением барочных принадлежностей и других мелких изделий. Работа изнурительная и малоприбыльная, отмечает Островский; работники спят не более трех часов в сутки и вырабатывают не более полтинника в неделю. Их бедность подчеркивается и употребляемой пищей: самое лакомое кушанье, о котором они мечтают, это жареный лук в конопляном масле. Мясо не видят почти круглый год. Описывает Островский и женский промысел, почти единственный в Твери, – вязание простых чулок в одну иглу из самой грубой шерсти. Заработанная плата за них также ничтожна. Бедные люди, замечает драматург, занимаются утомительным и безвыгодным трудом: перевозкой, кузнечным мастерством, вязанием шерстяных чулок. В Тверском крае много готовых рук и мало работы.
В поле зрения Островского попадает и судоходство по Волге с ее притоками. Пишет он о составлении караванов, о типических судах и обслуживающих их рабочих – лоцманах, коренниках, коноводах, в основном это крестьянство из деревень, а иногда из одной семьи. Крестьяне работают семейным промыслом (отец – коновод, сын – лоцман). Писатель приводит фактические оценки их труда. Не проходит этнограф и мимо остроумных анекдотов, которые ходят по Волге, сопровождающих работу лоцмана. Лоцман по "должности старшего" имеет право ругать подчиненных, но как же обругать ближнего родственника (отца), а не обругать иногда никак нельзя? Лоцман поступает следующим оригинальным образом: он сначала кричит на коновода: "Эй ты, шуба!" Да и потом уж шубу и ругает. И не обидно, и должное не упущено. Островский замечает, что лоцман честнее и нравственнее всех прочих судорабочих3.
"На правом, высоком и крутом берегу Волги в 30 верстах ниже Твери по московской дороге лежит село Городня. Прежде, до литовского разорения, это был город и назывался Вертязин. В нем было три церкви: одна каменная, бывшая соборною, построенная в 13 веке во имя Рождества пресвятой Богородицы, существует и доселе… – Церковь у нас так стара, – говорили мне в Городне крестьяне, – что уж ушла в землю. – Но она не ушла в землю, а внизу, под сводами, был устроен храм, на стенах которого еще и теперь видны старинные фрески. В этом храме особенно замечательны – царские врата, вероятно современной постройки. Две другие церкви: во имя воскресения Христова и святых мучеников Бориса и Глеба, были деревянные, и о давнем существовании их свидетельствуют только надгробные камни без всяких надписей"4.
Художественные элементы в фактографическом, этнографическом очерке вносят лирические мотивы, связанные чаще всего с описанием природы, пейзажем. "Долго любовался я живописным видом с обрывистого берега от церкви… Справа и слева между кустарниками кое-где блестели изгибы и плесы Волги; по крутым берегам далеко виднелись белые каменные церкви сел. Между селами вам непременно укажут Едимоново, замечательное как своею древностию, так и тем, что в нем родилась мать великого князя Михаила Ярославича"5. Древность Едимонова действительно подтверждается памятниками древнерусской литературы, являясь местом действия повести о Тверском Отроче монастыре.
Путешествуя по Волге, писатель отмечает упадок в экономической и социальной жизни населения Городни и сравнивает настоящее с прежним ее состоянием. Железная дорога лишила село всех выгод. Прежде здесь гремели дилижансы, подлетали к почтовой гостинице лихие тройки; добрые господа и купцы щедрой рукой давали на водку. Крестьяне по своим занятиям разделялись на три рода: содержателей постоялых дворов, ямщиков и рыболовов. И все имели выгоды даже с излишком. Островский вступает в беседу с ямщиком: "– Да, было времечко, да прошло. Пожили в свое удовольствие. Теперь вся наша привилегия отошла. Больно нас чугунка приобидела! – сказал со вздохом мой ямщик. – Что ж, принимайтесь за землю, – отвечал я ему. – От косы да от сохи не будешь богат, а будешь горбат. – Да и прежде, чай, богаты не были, а только гуляли вдоволь? – Это точно. Это уж что толковать! Гульба большая была"6.
Из бесед с крестьянами на постоялых дворах, на берегу Волги, с ямщиками вырисовывается экономическое положение крестьян в настоящий момент и их быт в прошлом, доводится до читателя их мироощущение, восприятие жизни в поговорках и пословицах. Автор приводит сведения об обычаях крестьян села Городня, почерпнутые, приобретенные, как он пишет, от почтенного священника отца Василия. "Из обычаев, – отмечает Островский, – замечательно уважение тамошних и окрестных жителей к Ильину дню. Начиная от Троицы до Ильина дня не работают по пятницам, и пятницы называются ильинскими. Далее по берегам Волги всю неделю перед Ильиным днем постятся и называют ильинским постом"7
серьгами, оловянными кольцами и разноцветными тесемками. Современный и исторический планы сливаются в очерке. Упоминая о прошлом старого Торжка, Островский обращается к первой Новгородской летописи8.
Островский видит этнографические отличия в костюмах и обычаях жителей Торжка, а также особую манеру поведения. Так, девушки пользуются совершенной свободой. Образ жизни замужних женщин противоположен образу жизни девушек; женщины не пользуются никакой свободой и постоянно сидят дома. "Наряд девушек – шубка или сарафан, кисейные рукава и душегрея, у которой одна пола вышита золотом, начинает выводиться; место его заступает пальто, а вместо повязки с рясками (поднизи из жемчуга) покрывают голову шелковым платочком. Пальто… длинны и узки с перехватом на талии; они шьются из шелковой материи ярких цветов и большей частью бывают голубые и розовые"9.
Завершается очерк описанием многострадального переезда писателя на подводе, запряженной плохими обывательскими лошадями, из Торжка в Осташков. "Невесело влезал я в полуразвалившуюся телегу; дождик более и более расходился, ямщик мой говорит на каком-то едва понятном наречии, а впереди 130 верст незнакомой, почти необитаемой проселочной дороги, это хоть кого заставит призадуматься…" Описывая свое положение, драматург припоминает русскую народную сказку об Иване: "Едет он день до вечера, перекусить ему нечего, – говорится в русской сказке про Ивана-царевича; то же случилось и со мной"10.
Путешествие по Волге, приблизившее драматурга к народной жизни и культуре, постижению быта волжан, крестьянского типа, явилось благотворным источником его творческой деятельности, "самой лучшей школой изучения своего народа и воспроизведения ее в художественных формах". Экспедиция предопределила тесные связи писателя с окружающим миром, глубину его проникновения в народную жизнь. Впечатления, отложившиеся в его художественном сознании, воплотились в последующем творчестве. Из фольклорных истоков вырастало народно-поэтическое сознание драматурга, его нравственные гуманистические идеалы, которые он искал в эстетике народной поэзии и на которые он опирался.
1. Эта сторона деятельности Островского не нашла достаточного отражения в учебной литературе, хотя она представляет значительный интерес для характеристики личности и художественного сознания драматурга и может быть полезной для учащихся при изучении творчества драматурга.
2. Островский А. Н. Полн. собр. соч.: В 12 т. М., 1978. Т. 10. С. 322.
3. Островский А. Н. Полн. собр. соч. Т. 10. С. 333-334.
6. Островский А. Н. Полн. собр. соч. Т. 10. С. 336.
7. Островский А. Н. Полн. собр. соч. Т. 10. С. 339.
9. Островский А. Н. Полн. собр. соч. Т. 10. С. 345.