(Исследование опубликовано в журнале "Вопросы литературы", 1973, N 9)
Первая любовь.
Сергей Николаевич Тургенев возвратился из-за границы в мае 1831 года после мучительной хирургической операции. По повелению императора за ним немедленно учредили секретный надзор. Причиной явилось "ослушание" Тургенева, вопреки запрету оставшемуся для лечения в революционном Париже. Наблюдение за ним в Москве поручено обер-полицеймейстеру С. Н. Муханову, оказавшемуся однополчанином и свойственником. Тот педантично доносил куда ездит поднадзорный, в каких домах живет, или останавливается, с кем встречается. Но доклады были, мягко говоря, неполными. Многое не замечалось. Однако, благодаря ним мы кое-что знаем о событиях в семье у Тургеневых.
В июле-сентябре 1831 года они провели в Спасском-Лутовинове. Осенью опять поселились в Москве, на этот раз в доме генеральши Н. Ф. Алексеевой (сестры Ф. Ф. Вигеля) на Сивцевом Вражке (теперь N 24). У этого дома репутация "несчастливого". Несколькими годами раньше власти буквально разгромили семью Алексеевых: сын арестован и осужден по делу "о стихах на 14-е декабря" ("Андрей Шенье"), сам генерал потерял имущество и вскоре умер парализованный. Дом сдавался жильцам. В нем часто собирались игроки. Однажды известный Руфин Дорохов убил в этом доме за картами некоего Сверчкова. Говорят, что позднее дом принадлежал фаворитке Александра II, светлейшей княгине Юрьевской.
"жизнь ведет открытую, бывает всякий день в театре, весьма часто на встречах у г-на Пашкова, куда приезд бывает большой". "Всего чаще видятся с г-ном Тургеневым Константин Павлович Нарышкин и Алексей Александрович Наумов, из коих с Нарышкиным он был знаком ещё в Париже". "С ним часто видается иностранный граф Руже" 1). Нарышкин (заметим от себя) знался с Александром Дюма-отцом. Когда в 1858 году Дюма посетил Москву, то бывал у Нарышкина на Поварской, а также у брата его Дмитрия Павловича, на даче в Петровском парке. Нарышкины вращались в кругах, близких к литературе и театру. Женой Д. П. Нарышкина была известная в ту пору актриса французской труппы Женни Фалькон.
Вероятно, в те же годы С. Н. Тургенев сошелся с писателем М. Н. Загоскиным. "Он был коротким приятелем моего отца, - вспоминал И. С. Тургенев, - и в тридцатых годах, во время нашего пребывания в Москве, почти ежедневно посещал наш дом" (С. 11.72). Загоскин жил рядом, в Гагаринском переулке Арбата. Незадолго перед этим у Загоскина бывал живший тогда в Москве Пушкин. В доме С. Н. Тургенева изредка появлялся еще один человек из пушкинского окружения - Н. И. Кривцов. Несколько раз приезжал с визитами Александр Иванович Тургенев 2). Общались и с родственной семьей сенатора М. М. Бакунина. Для нашей темы этот факт весьма значим. Это - двоюродные Бакуниных "премухинских", семейства известного анархиста.
Вся атмосфера в доме сенатора Бакунина насыщена культурными интересами. Старшая его дочь Евдокия, хорошая художница, считалась одно время невестой А. Мицкевича. Вторая, Прасковья, или Пашетта, как ее называли в Москве, была поэтессой, печаталась в "Москвитянине" и других изданиях. Эти Бакунины - небогаты, нуждались. Поэтому сестры содержали у себя подобие пансиона для девочек. Русскую словесность одно время преподавал у них юный В. Белинский. К этим Бакуниным был близок, а вскоре поселился у них на жительство известный театральный деятель и драматург князь А. А. Шаховской. Тургеневы, вероятно, через Бакуниных и Шаховского ближе познакомились с М. Н. Загоскиным, и со старейшиной московских поэтов, экс-министром И. И. Дмитриевым.
Из перечня событий, предшествующих памятному лету 1833 года, следует пока то, что духовная жизнь и интересы в семье Тургеневых были во многом иными по сравнению с тем, что впоследствии отразилось в "Первой любви". Тургенев хотел рассказать в повести о переживаниях юного героя, полудетская влюбленность которого пришла в неразрешимое столкновение с драматизмом и жертвенностью взрослой любви. Поэтому автор, быть может, сознательно упростил реальный конфликт, освободившись от всего, что утяжеляло сюжет, требовало дополнительных мотивировок, уводило читателя в сторону от основной темы.
Л. Толстой недаром говорил, что если счастливые семьи похожи друг на друга, то каждая несчастливая - несчастна по-своему. Житейскую драму родителей Тургенева, видимо, никогда не удастся узнать до конца. Да вряд ли и нужно было к этому стремиться, - если бы не признания писателя, если бы не его "Первая любовь". В повести, - говорил Тургенев, - "Я изобразил своего отца. Меня многие за это осуждали, а в особенности за то, что я этого никогда не скрывал. Но я полагаю, что дурного в этом ничего нет. Скрывать мне нечего". Зиму 1832 и весь 1833 год Тургеневы безотлучно провели в Москве. Сыновья готовились в службу и в учебные заведения.
минувшей зимой опять поменяли местожительство: арендуются один за другим несколько московских домов. С 1-го сентября 1832 года С. Н. Тургенев нанимает особняк статского советника Н. И. Муханова в Пречистенской части. А в ноябре - второй, дом Булгаковой в Малом Успенском переулке. Между тем известно, что в октябре того же года был нанят еще и дом поручика М. А. Смирнова на Кисловке, где жила Варвара Петровна с небольшим штатом дворовых людей 3).
Сергей Николаевич с несколькими дворовыми людьми вскоре размещается в доме владимирской губернаторши М. П. Супоневой, за Никитскими воротами. За хозяйку живет у него родственница Варвары Петровны, вдова Софья Александровна Дунаевская, рожденная Скуратова 4). По отрывочным сведениям и некоторым косвенным признакам мы можем догадываться, что семейная драма Тургеневых не ограничивалась бурными романами Сергея Николаевича. Существует вероятность того, что события, изображенные в "Первой любви", находятся в определенной связи с тем, что составляло тайну воспитанницы В. П. Тургеневой - Вареньки Богданович. Некоторые современные исследователи, пусть не вполне доказательно, все же склонны считать ее дочерью жившего в доме Тургеневых молодого доктора А. Е. Берса. Не исключено, что ситуация, воспроизведенная в комедии "Нахлебник", также содержит намёк на указанные обстоятельства: неверность мужа вынуждает оскорбленную женщину решиться из чувства мести на столь необычный протест.
В материалах секретного надзора вышеуказанные подробности, включая и житье на даче в Нескучном, опущены. Трудно поверить, что они не были известным полиции. Вся эта путаница с наймом нескольких домов является, по нашему мнению, следствием серьезного разлада в семье и получившего огласку скандального романа С. Н. Тургенева с юной особой, о которой речь дальше. В конце того же 1833 года В. П. Тургенева принимает решение ехать лечиться в чужие края. Какие-то обстоятельства заставляли её спешить. Первоначально путешествие было даже намечено на зимние месяцы, менее всего подходящие для подобных вояжей. Ни Сергей Николаевич, ни его брат Н. Н. Тургенев, как считалось не могли лично сопровождать Варвару Петровну. Якобы, из-за детей, нуждавшихся в Москве в присмотре. Но старший сын уже находился в Петербурге в артиллерийской школе. Ивана, хотя он и стал студентом, поместили пансионером в дом педагога И. Ф. Краузе. А убогий 12-летний Сергей, отдан в частную школу. Очевидно, понимая это, Сергей Николаевич в письмах в Петербург старшему сыну не раз возвращается к объяснению причин, по которым он все-таки не в состоянии сопровождать жену в её поездке 5).
Размолвка между супругами приобрела характер, близкий к разрыву. Варваре Петровне пришлось в конечном счете ожидать до того времени, когда за границу отправлялся их сосед барон П. И. Черкасов (привлекавшийся в свое время по делу о декабристах) и ехать вместе с ним. Часть забот в этой поездке, вероятно, взяла на себя мать доктора А. Е. Берса, которая сопровождала В. П. Тургеневу в Германию, Италию и Францию. Муж её - когда-то известный в Москве провизор, а она - сведущая "повивальная бабка". Это последнее обстоятельство хотелось бы специально отметить. Варенька Богданович, по её собственным словам, родилась в июне 1833 года. Но достоверна ли дата, не могла бы поручиться даже она сама.
В Россию Варвара Петровна вернулась почти через год. Мужа уже не было в живых. Сергей Николаевич умер в октябре 1834 года после жестоких мучений, вызванных "каменной" болезнью. Молва в родственных и близких кругах складывалась не в пользу вдовы. Ее осуждают за то, что уехала от больного мужа и от детей. С. Н. Тургенева, напротив, жалеют: был, де, хороший отец и добрый сын. В. И. Кривцова, побывавшая у матери покойного, Елизаветы Петровны, сообщает своему сыну-декабристу: "Она ужасно убита горестью по сыне, а неутешная вдова всё такая же чудиха и ни мало не огорчена. Навезла пропасть нарядов из чужих краев и наряжается. Она при мне поехала в Петербург к детям <...>" 6).
лет не виделась с невесткой. Осенью 1838 года Варвара Петровна послала старшего сына в Богородицкий уезд привезти свекровь, чтобы погостила в Спасском. Николай вернулся расстроенный, подавленный, потому что родственники, по словам В. П. Тургеневой из её письма к Ивану, хотели "возвести ябеды и вздоры, что ты слышал от них и с большими прибавлениями, всю подноготную открыли, чего иное брат почти не знал, а иное почти забыл". "Родные ваши со стороны отца грызут и хотят как волки вырывать клочками мою честь и доброе мое имя". "Они также сказали брату кто отец Биби. Не знаю, что оне хотели какое заключенье вывести. Матери-то невозможно знать ни кому, мать известна была отцу и мне, а третье лицо слишком рассеяно, беспечно, чтобы думать об этом. Итак, Биби моя собственность, несмотря ни на чьи толки, charmante te`es charmante petite (фр.: очаровательная малютка). Враги её не могут не сознаться, а она мое cr`eation (создание). Я торжествую. Оставим эту глупую историю" 7).
"Первую любовь" Тургенев опубликовал в 1860 году, через десять лет после смерти матери. Многие современники восприняли героиню повести как девушку, "лишенную всякого нравственного чувства". Д. И. Писарев признавался, что не понимает ее характера, а Н. А. Добролюбов увидел в ней "нечто среднее между Печориным и Ноздрёвым в юбке". "Никто такой женщины не встречал, - писал он, - да и не желал бы встретить". "Героиня этой повести, - как сказано в рецензии "Московских ведомостей", - не более как кокетливая и в высшей степени капризная и далеко не нравственная личность".
Нельзя не признать, что подобное восприятие княжны Засекиной, вероятно, во многом предопределялось авторской позицией. "Из всех моих женских типов, - сказал однажды Тургенев, - я более всего доволен Зинаидой в "Первой любви". В ней мне удалось представить действительное живое лицо: кокетку по природе, но кокетку привлекательную". Сам, в полной мере не осознавая этого, Тургенев фактически разделял распространенное мнение о нравственном облике княжны. В заключительном эпизоде повести автор рассказывает о смерти одной старой женщины и её последней молитве: "Господи, отпусти мне грехи мои". "Мне, - продолжает рассказчик, - стало страшно за Зинаиду, и захотелось мне помолиться за нее, за отца и за себя" (С. 6.363). Слова княжны в сцене последнего свидания, её требование, чтобы Петр Васильевич разорвал с семьей, за коим последовал удар хлыстом, весьма характерны для авторского отношения к героине.
Обвинения в безнравственности обеспокоили Тургенева. Повесть не понравилась супругам Виардо и для французского перевода автор написал особое окончание, которое должно было, по его замыслу, рассеять недоумение публики. Эти обстоятельства в еще большей степени требовали от него и осведомлённых друзей сдержанности, когда речь заходила о реальных лицах. Главным образом эти условия касалась Зинаиды. "Меня многие осуждали...", - говорил писатель. Из чего можно заключить, что семейная драма Тургеневых далеко не для всех была тайной. Несмотря на это имя женщины оберегалось.
Впервые мы узнали о ней из автобиографического конспекта "Мемориал", не предназначавшегося Тургеневым для печати. Он опубликован французским ученым А. Мазоном в 1964 году в 73-м томе "Литературного наследства", спустя 130 лет после событий (комментарий Л. С. Журавлевой) 8). В 1981 году во втором академическом собрании сочинений Тургенева эти материалы тщательно исследованы заново. "Мемориал" - документ глубоко личный, интимный. Тургенев писал его для себя как перечень наиболее памятных событий ранних лет своей жизни. Под 1833-м годом такие слова: "Новый год в Москве. Первая любовь. Княжна Шаховская... Житье на даче против Нескучного" (С. 11.197).
"Шушу" (А. Н. Ховрина), к которой Иван был неравнодушен, увлекается стихами, Варвара Петровна написала: "А, эти поэтки.. Ох! Оне мне... Выйдет Шиховская. Уморят и умрут, и детей оставят, и своих и чужих сирыми" (9 ноября 1840 года) 9). Несколькими годами раньше Н. В. Станкевич написал Я. М. Неверову о некой поэтесе Шаховской: "Добренькая девочка, не совсем дурна, но также бредит гением, поэзией и т. п.".
Итак, реальное лицо - Шаховская, поэтеса. Известно было, что в 1830-х годах в Москве печатала стихи некая Екатерина Шаховская, по отцу Александровна. Более поздние сведения о ней в ряде справочных изданий настолько противоречивы, что добывать достоверную информацию представлялось затруднительным. Две поэтессы, обе Шаховские Катерины, нередко совмещались, соединялись воедино. Казалось, что это своего рода поэтический "поручик Киже". Книги и одной и другой большая редкость даже в крупных библиотеках. А в библиографических справочниках их чаще всего приписывают только одной - Екатерине Александровне Шаховской 10).
"Сновидение", с подзаголовком: "Фантасмагория". Стихи Шаховской производят необычное впечатление. Особенно, если перед этим перечитаешь тургеневскую "Первую любовь". Об этих поисках рассказано в специальной статье в 1973 году в журнале "Вопросы литературы" (N 9). Можно лишь сожалеть, что никто вовремя не обратил внимание на поэтическую склонность героини тургеневской повести. Она увлечена поэзией, постоянно размышляет о ней. "Чем поэзия хороша, - читаем мы в тургеневской повести слова Зинаиды, - она говорит нам то, чего нет, и что не только лучше того, что есть, но даже больше похоже на правду..." (С. 6.330). "Если б я была поэтом, - говорит Зинаида, - я бы другие брала сюжеты. <...> Я бы представила <...> - целое общество молодых девушек, ночью, в большой лодке - на тихой реке. Луна светит, а они все в белом и в венках из белых цветов, и поют, знаете, что-нибудь вроде гимна" (С. 6.333).
Самое удивительное из открывшегося то, что сюжет, рассказанный героиней "Первой любви", во многом перекликается с содержанием "Сновидений" Екатерины Шаховской. В её книге те же романтические атрибуты: "лодки", "волны", "девы рая". В поэме Шаховской в аллегорической форме представлена Мечта, явившаяся в образе прекрасной феи, чтобы отправиться вместе с героиней и в "цветущиее райские кущи, и в лачугу бедняка, заглянуть в прошедшее и показать будущее". Стихи, составляющие поэму, написаны разным размером. Многие из них ученически подражательные. Но эти импровизации легки и свободны, даже - изящны. Поэтическим опытам Шаховской в сильной степени присущи исповедальные мотивы. Этим они для нас особенно ценны. С детской непосредственностью рассказывает княжна о том, какое смятение вызвала любовь у ее героини, как велика у нее решимость отстаивать свое чувство против целого мира.
Что голос осуждений света?
Я не хочу его привета
И презираю клеветы!
Я знаю, люди не поймут,
Не оценят моих желаний
С душой холодной не дадут
Они мечте моей ответа...
Для них чужда душа Поэта,
Их сила чувства не живит,
("Сновидение". М. 1833, стр. 51 -52)
Поэтические забавы Е. Шаховской, судя по всему, мелькнули кратким эпизодом в литературной жизни Москвы 30-х годов Личная катастрофа сломила эту юную мечтательницу. Но её стихи не остались незамеченными. Журнал Н. А. Полевого "Московский телеграф" (1833, N 16, с. 578) поместил преувеличенно хвалебную рецензию на поэму "Сновидение". "Не знаю, - писал автор отзыва, - где возьмут смелости многие русские поэты печатать свои стихотворения, пробежав эту фантасмагорию. Они должны будут признаться: как выше их искусственных, натянутых песен эти неподдельные звуки сердца, то мечтательного, то веселого, то грустного, то увлеченного в область фантазии <...>. Она поет о стране, неведомой миру <...>".
"Молва" Н. Надеждина (в то время в этом журнале начинал сотрудничать Белинский) в целом тоже благожелательно оценила книгу: "Сновидение княжны Екатерины Шаховской есть род фантастической поэмы, в коей сочинительница выводит тени отживших русских поэтов и заставляет слышать их беседы. Оно одушевлено чувством искреннего патриотизма. Разнообразный метр, употребляемый для выражения разных чувствований и впечатлений, показывает свободу языка. Юная свежесть воображения выкупает некоторые неровности, свойственные первому, довольно обширному опыту" (1833 г., N 117).
Гораздо более строго судил Н. В. Станкевич. Он сравнивал стихи Шаховской с поэзией признанной тогда Н. С. Тепловой. Приводим отрывок из письма Станкевича Неверову от 1 декабря 1833 года: "В собрание начала выезжать ещё одна девица-поэт, друг Пашеты (Прасковьи Бакуниной Н. Ч.) Шаховская... А propos ! Про стихи женские! Стихотворения Тепловой прекрасны: разумеется, это не абсолютное изящество стихов мущины; ее стихи не могут быть могучи, не могут поразить душу, возмутить ее от самой глубины, но это истинное чувство; редко, редко встречаешь претензию на звание пииты - и то это не претензия, а простодушная вера в свое назначение!"
"Как-то довелось мне, - пишет далее Станкевич, - говорить об этом с Катериною Бакуниной (сестра Пашеты, в Крымскую войну 1855 года - начальница сестринской общины Н. Ч.). Она спросила меня про "Фантасмагорию" Шаховской (стихотворение с нелепыми претензиями). Ты знаешь, как не люблю я с девчонками говорить о подобных вещах. Я отвечал ей, что "Фантасмагория" Шаховской хороша. - "А стихотворения Тепловой? - Прекрасны, без малейших претензий! Тут-то напустилась на меня, будто бы я хотел сказать, что стихотворения Шаховской с претензиями. Насилу отмололся!" 11).
Для дачного житья летом 1833 года Тургеневы наняли рядом с Донским монастырем, на Малой Калужской, дом надворной советницы А. Е. Энгельт. Хорошая городская усадьба, принадлежала прежде П. А. Волконскому. Дом с колоннами, сад, а в нем два грота. Во флигеле размещалось "заведение клееночного и обойного мастерства". В соседнем владении жила с семьей вдова, княгиня Е. Е. Шаховская. Покойный муж ее, князь Лев Александрович, был родным братом драматурга А. А. Шаховского. Старшая дочь - Екатерина, 19-ти лет, и четверо малолетних сыновей. Достояние более чем скромное: около 300 заложенных душ в Тверской губернии.
Очень непросто было установить, что юная княжна с соседней дачи, и поэтесса Шаховская - одно и то же лицо. Архивные документы, генеалогические изыскания, текстологический анализ - всё сошлось в одной точке: Екатерина Львовна, родившаяся 11 сентября 1815 года была той самой княжной, которую Тургенев называл своей "первой любовью" и избрал её прообразом Зинаиды Засекиной. Выявившиеся параллели между повестью Тургенева и поэтическими произведениями Шаховской дают повод ещё раз задуматься над художественной и эмоциональной атмосферой "Первой любви", попытаться понять скрытые мотивы поведения героев.
Конечно, решающее значение для разгадки случившегося имел намёк В. П. Тургеневой на то, что её соперница - "поэтка". В ответ на откровенность сына относительно его увлечения Александрой Ховриной (это было, по всей видимости, личное, интимное признание) мать вспылила: "а что я тебе за конфрадантка! Разве нет у тебя брата родного, дяди? Что ты мне напеваешь старую песню. Княжна Ш <...>, да будет проклята память о ней! Да разве ты не знаешь <...> она бедного и честного человека, мужа больной жены <...>"12). Это - из письма Варвары Петровны от 26 марта 1839 года. В музейной копии часть текста когда-то густо зачеркнута. Явно - позже, другими чернилами. Восстановить удалось только фрагменты. Дальше следует очень важная для наших догадок фраза: "Злодейка писала к нему (С. Н. Тургеневу?) стихами, когда он уехал. И далее, судя по расположению вымаранных строк, В. П. Тургенева приводит какое-то четверостишие. Надо полагать, из числа тех, которые "злодейка" посылала С. Н. Тургеневу в Петербург (поездка его туда датируется по материалам жандармской слежки январем-февралем 1833 года). Удалось разобрать только начало строфы: "О, зачем ты противился <...>".
"Несчастный... замучила совесть... кончил жизнь насильственной смертью..." (строки 10 и 11-я). Четыре последующие строчки, несомненно, касаются княжны: "В тот день, когда ей объявили нечаянно у Бакуниных, где она готовилась итти на сцену, готовили какую-то пьесу её дяди Шаховского... Она захохотала истерически..." 13). Возможно, Варвара Петровна здесь передает (сама она находилась в то время в чужих краях) рассказ из других уст о том, как и при каких обстоятельствах Е. Шаховская узнала о смерти С. Н. Тургенева. Судя по контексту, от княжны скрывали трагическую весть, она узнала об этом случайно, когда находилась в доме М. М. Бакунина, на одном из любительских спектаклей. "А на всё, что я говорю, или пишу, - заканчивает В. П. Тургенева свой выговор сыну, - я имею доказательства письменные... я прежде не говорила, так прочти теперь...". И в заключение французская фраза: de ne jamais prononc`e devant moi ce nom maudit ("... да не будет никогда не произнесено при мне это проклятое имя...").
"Первой любви" оно имеет ключевое значение. Нам важно знать на какие источники ориентировался Тургенев, оценивая события. Что из семейной хроники было им использовано в художественном произведении, и что не соответствовало его писательскому замыслу? В повести, например, отсутствует, казалось бы, удобный мотив "больной жены". У Варвары Петровны он выступает в качестве основной причины. Тургенев, конечно, стремился к тому, чтобы представить свою героиню лицом типическим, и, надо полагать, отказался от всего, что, по его мнению, выделяло её из общего круга. Может быть, поэтому Зинаида не показана поэтессой. Хотя в окончательной редакции Тургенев все же увидел надобность подчеркнуть, что она обладает чувством прекрасного. Перечитывая повесть, невольно думаешь, что намерение изобразить кокетку по природе все-таки не вполне удалось Тургеневу. Зинаида Засекина воспринимается нынешним читателем как натура чистая, ищущая и страстная, одержимая святой неудовлетворенностью, способная на дерзкое самоотречение и на протест.
Сложным было отношение писателя и к своей героине, и к её прототипу. Он сострадал этой понапрасну погибшей жизни, и в то же время не мог освободиться от связанных с Екатериной Шаховской тяжелых воспоминаний. Проклятие Варвары Петровны словно продолжало преследовать эту несчастную женщину. Дальнейшая её судьба передана Тургеневым в повести в значительной мере в соответствии с реальностью. В сентябре 1835 года, то есть без малого через год после смерти С. Н. Тургенева, Шаховская вышла замуж за Льва Харитоновича Владимирова. Он был 33-летним вдовцом, из обер-офицерских детей. Имения за ним - никакого. Служил Владимиров в Петербурге, чиновником 10 класса в Горном департаменте. После женитьбы поступил помощником контролера в почтовое ведомство.
Замужество княжны Шаховской мало сказать странное. Какой-то отчаянный жест, демонстрация. 22 июня 1836 года у Екатерины Львовны, как свидетельствуют документы, родился ребенок, мальчик, названный Александром 14). Через шесть дней после родин мать скончалась. Л. Х. Владимиров хлопотал спустя некоторое время о введении его с сыном в дворянское звание. Что было с ними потом - неизвестно.
В Петербурге, на Волковом кладбище, в начале прошлого века ещё сохранялось небогатое надгробие над могилой Е. Л. Владимировой, в девичестве княжны Шаховской. На памятнике эпитафия:
Мой друг, как ужасно, как сладко любить!
Кто написал эти пронзительные слова? Кто посылал ей прощальный привет?
Примечания
1) Тургеневский сб. (ред. М. П. Алексеев). Выпуск III, с. 12; Дело по высочайшему повелению о наблюдении за полковником Сергеем Тургеневым. 1831 г. ЦГИАМ, ф. 16, оп. 31, ед. 22, л. - 9; ЦГАРФ, ф. 109, оп,5, ед. 219, л. л. 3-11.
2) Трофимова Т. Б. С. Н. Тургенев в дневниках А. И. Тургенева. Спасский вестник. Выпуск 3 (ред. -сост. Н. М. Чернов), 1995.
4) Там же, ед. 1235, л. 778.
5) Письмо С. Н. Тургенева. ИРЛИ, ф. 93, оп. 3, ед. 1286, л. 9.
6) Гершензон М. О. Декабрист Кривцов и его братья. М. 1914, с. 261.
7) Письма В. П. Тургеневой к Ивану. РНБ, рукоп. отдел, ф. 795, ед. 98, лл. 28-29.
"Мемориал". Предисл. и публ. А. Мазона.
Литературное наследство, т. 73, кн. 1, М. 1964 г
9) Письма В. П. Тургеневой к Ивану. Указанный рукописный фонд, л. 154.
10) См. Библиотека русской поэзии И. Н. Розанова. Библиографическое описание. Изд. Книга, М. 1975 г., с. 118, где книга стихотворений Екатерины Львовны, о которой речь в настоящей статье, приписывается составителями другой Шаховской, Екатерине Александровне.
11) Н. В. Станкевич. Переписка его и биография,написанная П. В. Анненковым. М. 1858, с. 76 -77
14) Петербургский некрополь. Том 1. С-Пб. 1912, с. 457