Первые шаги... Первые встречи...
"Препровождая Вам мои первые, слабые опыты на поприще русской поэзии, я прошу Вас не думать, чтоб я имел малейшее желание их печатать - и если я прошу у Вас совета - то это единственно для того, чтобы узнать мнение Ваше о моих произведениях, мнение, которое я ценю очень высоко. Я колебался, должен ли я был послать драму, писанную мною 16 лет, мое первое произведение, - я столько вижу в ней недостатков; и вообще весь план ее мне теперь так не нравится, что если б я не надеялся на Вашу снисходительность - а главное если б я не думал, что по первому шагу можно по крайней мере предузнать будущее, я бы никогда не решился бы Вам ее послать..."
Так робко обращался Иван Тургенев к известному петербургскому профессору А. В. Никитенко.
... Тургеневу восемнадцать лет. Он окончил словесный факультет Санкт-Петербургского университета; подготовительный первый курс он прослушал еще в Московском. Юноша высок ростом. Длиннорук. На миловидном лице его легко вспыхивает румянец. Темные волосы расчесаны на пробор. Взгляд глубокий и пристальный. Все в нем еще неокрепшее, все в брожении. Голос детский, движения неуверенные.
Он написал драматическую поэму "Стено". Работая над нею, он был полон горьких чувств: 30 сентября (11 ноября) 1834 года в Петербурге умер его отец.
В поэме говорилось о тщете человеческой жизни перед лицом смерти. В ней много грусти... Но юноша давно уже полон жизни. С увлечением он переводит Шекспира. Прошедший год был посвящен переводам "Отелло", "Короля Лира" и из Байрона "Манфреда".
"Первые два перевода мною истреблены - мне они казались слишком дурны".
Полгода назад, в 1836 году, в "Журнале министерства просвещения" напечатали его небольшую рецензию на книгу А. Н. Муравьева "Путешествие ко святым местам русским".
Среди его товарищей - Тимофей Грановский, уроженец Орла. Они познакомились в университете и, несмотря на разницу в летах (Грановский был пятью годами старше), сделались друзьями. Их объединили умственные интересы - любовь к поэзии, философии, истории.
Студент юридического факультета Грановский мечтал о славе поэта. Как подающий надежды литератор, он был представлен ректором Плетневым самому Пушкину. Иван Тургенев мечтал о карьере ученого. Он питал склонность к философии...
"Вы не поверите, с каким жадным интересом слушаю я его (профеесора-гегельянца, Карла Вердера. - А. Т.) чтения, как томительно хочется мне достигнуть цели, как мне досадно и вместе радостно, когда всякий раз земля, на которой думаешь стоять твердо, проваливается под ногами - так мне случалось при чтении Werden, Dasein, Wesen etc..." - говорил он Грановскому позднее, когда стремление его к познанию наук определилось и сам он слушал курс в Берлинском университете.
Он занят не только науками - пишет стихи...
"Если то, что я вам послал - покажется Вам не совершенно дурным - то если Вам будет угодно мне сказать, я Вам доставлю еще три маленькие конченые поэмы: "Штиль на море", "Фантасмагория в летнюю ночь" - и "Сон". Сверх того у меня около 100 мелких стихотворений..." - продолжает он, обращаясь к А. В. Никитенко.
Кроме драматической поэмы "Стено", вероятно, все оказалось уничтоженным. Переводы Шекспира и Байрона сожжены. Поэмы и стихотворения "переделывать не стоило труда". "Повесть старика", писанная в 1835 году, - "недоконченная и вряд ли когда окончаемая поэма". "Наш век" - произведение, начатое в нынешнем году в половине февраля, в припадке злобной досады на деспотизм и монополию некоторых людей в нашей словесности..." также осталось незаконченным и преданным огню.
10 февраля 1837 года погиб Пушкин.
Пушкина юноша боготворил. Давно окончилось недолгое увлечение Жуковским, восхищение Бенедиктовым и Марлинским... Пушкиным он зачитывался, знал наизусть.
Первая встреча со знаменитым поэтом была мимолетной.
В начале 1837 года, будучи студентом-третьекурсником Санкт-Петербургского университета, он получил приглашение от профессора русской словесности П. А. Плетнева на литературный вечер. Имя Плетнева, друга Пушкина, Жуковского, Баратынского, Гоголя, было окружено ореолом. Ему, Плетневу, Пушкин посвятил "Онегина". Плетневу решился юноша Тургенев представить на суд свои творения. Плетнев разобрал в одной из лекций, не называя имени сочинителя, его драму "Стено".
"Он мне повторил то, что я давно уж думал, что все преувеличено, неверно, незрело... и если есть что-нибудь порядочное, то разве некоторые частности - очень немногочисленные..."
Однако несколько ободряющих слов Плетнев подарил юноше. Эти слова возбудили в нем смелость: "В вас что-то есть!"
Год спустя после литературного вечера Плетнев напечатал в "Современнике", перешедшем к нему от Пушкина, стихотворение, не подписанное автором, - "Старый дуб", начинавшееся словами:
Маститый царь лесов, кудрявой головою
Склонился старый дуб над сонной гладью вод.
И еще "Вечер" и "К Венере Медицейской"...
с хозяином, звучным голосом воскликнул: "Да! Да! Хороши наши министры! Нечего сказать!" - засмеялся и вышел. Это был Пушкин!
"Я успел только разглядеть его белые зубы и живые, быстрые глаза".
За несколько дней до смерти поэта он видел его на утреннем концерте в доме Энгельгардтов. "Он стоял у двери, опираясь на косяк, и, скрестив руки на широкой груди, с недовольным видом посматривал кругом". Навсегда запомнилось "его смуглое, небольшое лицо, его африканские губы, оскал белых крупных зубов, висячие бакенбарды, темные желчные глаза под высоким лбом почти без бровей - и кудрявые волосы..."
"Бесцеремонное внимание, с которым я уставился на него, произвело, должно быть, на него впечатление неприятное: он словно с досадой повел плечом - вообще он казался не в духе - и отошел в сторону".
Несколько дней спустя он лежал в гробу.
Был томный мир его чела...
Воспоминания эти не изгладила долгая и многотрудная жизнь писателя. А сколько было замечательных знакомств на его жизненном пути! Судьба постоянно сводила его с людьми редкими - литераторами, музыкантами, актерами, учеными, общественными деятелями, революционерами, знаменитыми путешественниками, людьми выдающегося ума или доброго сердца, с личностями оригинальными, самобытными - на родине и на чужбине, в Петербурге и в Москве, в русской деревне на Орловщине, в Курской или Тульской губернии, в Полесье и Подмосковье, в Берлине, Париже, Лондоне, Риме, Неаполе - словом, всюду, где проходили его дороги...
Летом 1838 года молодой Тургенев отправился впервые за границу. Он поехал в Германию.
"Я был убежден, что в России возможно только набраться некоторых приготовительных сведений", - вспоминал он позднее.
смутными надеждами, ожиданиями встречи с совершенно новым миром.
В Германии незнакомая жизнь обступила Тургенева. Немецкие города утопали в зелени. Чистые улицы с островерхими домиками, увитыми плющом, скрывались в садах, всюду подымались стройные ряды итальянских тополей. Странные, непривычные глазу наряды, женщины в огромных шляпах, с корзинами, полными овощей... Дорога от Любека на Гамбург и Берлин проходила по прибранным полям, с живописно разбросанными деревеньками. После орловских степей с бесконечными дорогами, с тишиной, нарушаемой лишь скрипом сверчков, все казалось тесным, домашним. После Петербурга и Берлин представился провинцией. "Что прикажете сказать о городе, где встают в шесть часов утра, обедают в два и ложатся спать гораздо прежде куриц, о городе, где в десять часов вечера одни меланхолические и нагруженные пивом ночные сторожа скитаются по пустынным улицам да какой-нибудь буйный и подгулявший немец идет из Тиргартена и у Бранденбургских ворот тщательно гасит свою сигарку, ибо "немеет перед законом". Шутки в сторону, Берлин - до сих пор еще не столица... хотя вы, побывавши в нем, все-таки чувствуете, что находитесь в одном из центров или фокусов европейского движения".
В этом "фокусе европейского движения" Тургенев пробыл около двух лет. В течение первого года его друзьями по университету были Николай Станкевич и Тимофей Грановский. Они занимались философией, древними языками, историей и с "особым рвением" изучали Гегеля под руководством молодого профессора Карла Вердера.